В книге «Триумф повествования: рассказ в эпоху массовой культуры» (The Triumph of Narrative: Storytelling in the Age of Mass Culture) писатель Роберт Фулфорд утверждает, что сплетни — исходный пункт любых форм повествовательного искусства. Ведь в чем суть сплетни? Разве не в том, чтобы дразнить любопытство слушателя, «скармливая» ему определенное количество информации, но одновременно с этим и умалчивая кое о чем, чтобы держать слушателя в постоянном напряжении? Сталкиваясь с самым распространенным сюжетом, мы задаемся одними и теми же вопросами: «Что он за человек? Любит ли он ее? А она его? Богат ли он? А она не вертихвостка ли? И как на это посмотрят их родители?»
«Дон Кихот» — книга, которую часто называют первым современным романом, — пестрит короткими, похожими на сплетни историями. В романах Диккенса, которые вначале печатались как газетные фельетоны, тоже воспроизводятся механизмы сплетен («Вы слыхали, что случилось с крошкой Оливером?»). Описывая собственную семью и ее общественные связи, Марсель Пруст также использует первосортные сплетни.
Чтобы убедиться в том, что сплетни по-прежнему играют решающую роль, сейчас достаточно ознакомиться с содержанием практически любого интернет-издания. Новости о свадьбах «звезд» и о неверных актрисах удовлетворяют сразу несколько наших потребностей: они рассказывают о сексе и взаимоотношениях и предоставляют информацию о жизни членов высшего общества. Тот же принцип сплетни срабатывает и применительно к автобиографиям и интервью, сулящим интимные подробности и приоткрывающим постыдные секреты. И, прочитав всего пару абзацев, мы неизбежно делаем выводы: кто-то кажется нам глупцом, а кто-то милягой, одних мы считаем снобами, а других — людьми, достойными доверия. Возникает ощущение, что нам удалось заглянуть внутрь, разглядеть истинную сущность героя. Скорее всего, нам не доведется лично познакомиться с Анджелиной Джоли или Дженнифер Энистон, но у нас появляется чувство, будто мы их и так уже неплохо знаем.
Тем же эффектом обладают и телесериалы. Социологи называют их персонажей «нашими парасоциальными друзьями», потому что мы обсуждаем их совершенно также, как реальных знакомых Мы выносим оценку их поступкам, радуемся и переживаем за них. Мы, люди, будто бы обладаем радаром, настроенным улавливать сплетни, и сейчас благодаря средствам массовой информации в радиус действия этого радара попадают даже сферы, которые, как кажется на первый взгляд, совершенно нам не нужны.
Склонность читателей к сплетне неискоренима и не зависит от их интеллектуального уровня. Предметами нашего обсуждения становятся не только сюжетные хитросплетения романов, судьбы их героев, но и сам автор. Мы оцениваем его знания исторических событий, язык и стиль, чтобы потом, обсуждая с друзьями литературные произведения, вынести оценку — одобрительную или не очень. В свое время среди литературоведов было принято анализировать художественное произведение, не затрагивая личность автора, однако в таком подходе присутствует определенная доля самообмана. Сейчас едва ли кто станет отрицать, что восприятие литературного произведения во многом зависит от нашего отношения к автору. Примерно то же происходит и со сплетнями: мы оцениваем не только саму сплетню, но и ее источник.
— Но вернемся к мухоловкам, — прервал мои размышления Туре Шлагсволд. — Время от времени самцы мухоловок вступают в бигамные отношения. Довольно часто самец улетает от самки и вновь начинает искать пару.
Шведские ученые предложили не лишенную шовинизма теорию, которая объясняет такое поведение. Дождавшись, когда первая самка отложит яйца, и убедившись таким образом в собственном отцовстве, самец улетает примерно за три километра от гнезда и вновь запевает брачные песни. Если повезет, он может привлечь и вторую самку. Для самца это прекрасный результат, а вот для самки не очень, ведь теперь самец вынужден выкраивать время для обеих семей. По мнению шведских исследователей, самцы улетают подальше от первого гнезда именно для того, чтобы их новые избранницы не узнали о существовании первой семьи. И вот самец появляется на новом месте и начинает распевать во все горло — прямо как неверный муж, который прячет обручальное кольцо в карман и отправляется в бар.
