— Наоборот. Я смог осмотреть далеко не все, что хотел.
— Ясно.
Двадцать минут спустя Антонио вошел в приемную отца. Его вдруг поразил резкий контраст между роскошью покоев королевской семьи и убогостью жилища беженцев в Расове, где он побывал всего несколько часов назад. Он посмотрел на висевшую на стене известную картину эпохи Возрождения. Деньги от продажи одной такой картины могли бы обеспечить месячное пропитание всех обитателей лагеря Хаффали.
Но Дженнифер Аллен считает, что мировые проблемы можно решить, просто привлекая добровольцев, готовых заниматься их решением. Он смотрел на картину, сожалея, что у него было так мало времени, чтобы лучше понять эту женщину.
Низкий требовательный голос прервал его думы о рыжеволосой красавице:
— Присядь, Антонио.
В приемную в сопровождении дворецкого вошел король, медленно пересек комнату и сел, прямо держа спину, в любимое кожаное кресло — подарок королевы Нидерландов. Пройдя мимо кресла покойной матери, королевы Алетты, Антонио устроился на бархатном диване напротив отца.
Их разделял антикварный кофейный столик, заставленный склянками с сердечными каплями, которые прописали королю врачи.
У короля был хмурый вид. Совершенно определенно он намеревался развивать тему номер шесть в полном объеме, так что следовало подготовиться к долгому разговору.
— Судя по всему, сын мой, твой визит в Китай прошел чрезвычайно успешно. Надеюсь, то же можно сказать и о сегодняшней поездке. — Король посмотрел на Антонио поверх очков. — Полагаю, нашим деньгам там найдут полезное применение.
Антонио почувствовал себя виноватым. Чек на щедрую сумму так и остался в кармане, только на обратной стороне появился номер телефона Общества.
Тщательно подбирая слова, он произнес:
— Они сейчас разрабатывают вполне реальные проекты привлечения добровольцев для работы в лагере.
— Рад слышать, что… — король сделал движение, морщась от боли.
Тут же и лагерь в Хаффали, и красавица директор отошли на второй план. За время его пребывания, сначала в Китае, затем в Расове, состояние здоровья отца явно ухудшилось. Он выглядел даже хуже, чем всего несколько недель назад, когда не появился на праздновании дня рождения Антонио.
— Как вы себя чувствуете, отец? — тихо спросил Антонио.
Эдуардо подал знак дворецкому, незаметно стоявшему в углу, и тот тихо вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дубовую дверь. Как только отец и сын остались наедине, король как-то сразу обмяк, на глазах превратившись в больного старика, хотя ему было всего пятьдесят четыре года.
Он закашлялся и с трудом произнес:
— Последние две недели я принимаю такое количество лекарств, что это, наверное, серьезно ударило по запасам королевской аптеки. Я не смогу долго скрывать от окружения, не говоря об общественности, состояние своего здоровья.
Значит, это вовсе не тема номер шесть. Они, очевидно, будут обсуждать совершенно особую тему, о которой не знает даже Софи, — больное сердце короля.
— Что говорят врачи?
— Необходимо срочное хирургическое вмешательство.
Их взгляды встретились. Они понимали друг друга с полуслова. Ни один не хотел вслух говорить о риске, связанном с операцией. Хуже того, как бы они ни скрывали, газетчики все равно пронюхают о состоянии здоровья короля.
— Хирурги гарантируют выздоровление?
— Нет. Я знаю, что операция всего лишь несколько оттягивает неизбежный конец. — Лицо короля на секунду омрачилось. — Боюсь, у меня те же проблемы с сердцем, что и у твоего деда. Голова остается по-прежнему ясной, а вот тело быстро дряхлеет.
Король поднялся и начал очень медленно ходить по комнате. Наконец он остановился, повернулся — и Антонио снова увидел гордого правителя, стоически переносящего боль.
— Поэтому я и просил тебя прийти, сын мой. С раннего детства я внушал тебе, что твой долг члена семьи ди Талора, а главное, наследника престола Сан-Римини — выше личных желаний.
Значит, все-таки тема номер шесть…
— Конечно, отец.
— Твоя главная обязанность — дать стране будущего наследника престола. И совершенно очевидно, для этого ты должен жениться.
— Но, отец…
Король жестом остановил Антонио.
