А сколько на это уходило драгоценного времени! Несколько месяцев он вынашивал в голове замысел пьесы, теперь оставалось облечь мысли в слова и запечатлеть их на бумаге. Однако в последние дни божественная муза посещала Джона почему-то именно тогда, когда он был порабощен скучными мирскими делами. Когда же он освобождался от бремени забот и хлопот, творческая фантазия переставала бурлить и искриться, и на бумаге появлялись банальности, лишенные образности и оригинальности.
Джон понял: необходимо что-то срочно предпринять и упорядочить жизнь на барке. На первом месте должно быть творчество, создание пьесы, все остальное потом. Джон понял совершенно четко: грязные тарелки, сковородки и кастрюльки могут спокойно поплавать в холодной воде в раковине, пока он будет вдохновенно творить. Писать, работать со словом — вот его насущная потребность.
Оставались еще поездки в город за покупками, когда было необходимо вступать в контакт с другими людьми. Счастье, что на борту имелся небольшой холодильник и за продуктами приходилось ездить всего лишь раз в неделю. Проблема была только с молоком, даже в холодильнике оно начинало скисать через несколько дней, да и места едва хватало на несколько бутылок.
Может, зря он не согласился, чтобы Сид Уочет привозил все необходимое на велосипеде, почти с сожалением думал молодой писатель. Но, вспомнив свое недавнее знакомство с этим долговязым пучеглазым юнцом, Джон похвалил сам себя за осмотрительность. Парень отличался таким же неуемным любопытством, как и его матушка.
В любом случае, чем меньше на борту будет посетителей, тем лучше, решил арендатор «Семи звезд». Например, наличие женщины на соседнем судне само по себе было отрицательным моментом. Правда, загадочная незнакомка, как сказала бы старенькая нянюшка Джона, оказалась явно замкнутым человеком. По всей видимости, она художница, определил знаток человеческих душ, но ему было совершенно безразлично, профессионал она или любитель. В свою работу женщина уходила с головой, окружающий мир переставал для нее существовать. Однажды Джон видел, как художница, сидевшая перед мольбертом, чуть не упала со своего маленького стульчика, когда с луга донеслось протяжное мычание коровы.
Но в общем-то все складывалось неплохо. Джон был рад, что его ожидания оправдались. Жилище, которое он себе подыскал совершенно случайно, полностью соответствовало его представлениям. Теперь-то он наверняка создаст выдающееся произведение, и тщеславие тут совершенно ни при чем. Никогда прежде ему не доводилось испытывать такое чистое счастье созидания, такой всепоглощающий творческий подъем.
Правда, периодически возникали чисто бытовые проблемы. Все шло своим чередом лишь до поры до времени. Ведь когда человек живет в мире слов и образов, когда в голове постоянно роятся оригинальные мысли, так легко забыть обо всем на свете.
Как-то раз Джон с самого раннего утра как сумасшедший трудился над первым действием пьесы. Он пропустил даже завтрак и вернулся в реальность, лишь когда голод дал о себе знать урчанием в животе. Джон тут же с раздражением вспомнил, что пришло время пополнить запасы продовольствия: кончилось молоко, совсем мало осталось яиц и бекона — его излюбленной еды. Необходимо также заскочить к мистеру Мэнджеллу по поводу газовых баллонов.
Джон посмотрел на часы и вздохнул: уже полдень, и вряд ли удастся сегодня еще поработать. Что ж, надо отправляться в город немедленно, а не то придется довольствоваться крайне скудным рационом. Он с грохотом встал из-за стола, взял сумку и вышел на палубу. День оказался пасмурным, уныло моросил мелкий дождь. Джон накинул плащ и отправился в путь.
Вернулся Джон через час, мрачнее самой черной тучи. Решив не брать машину, он пошел в деревню пешком и теперь страшно жалел об этом. Дождь усилился, а поскольку шляпу он носил крайне редко, волосы вскоре намокли, и за шиворот потекли струйки холодной воды.
Шагая по раскисшей дороге, Джон мечтал, как приготовит себе ароматный глинтвейн и примет горячую ванну… Он чуть не застонал от досады, сообразив, что даже холодной ванны не будет — в баках нет воды! Казалось, последняя капля переполнила чашу терпения. С глухим ворчанием он зашел на кухню, поставил сумку на пол и уже собирался взять ведра, как что-то необычное привлекло его внимание.
