Как бы соревнуясь, поэт Софронов и драматург Софронов попеременно опережают друг друга. Вот, казалось бы, и между пьесами были написаны за эти годы Софроновым циклы его новых лирических стихов, а точнее, между аэродромами, между Москвой и Каиром, Ростовом и Дели, Ташкентом и Нью-Йорком, но на этих-то трассах и крыльях и разворачивается его талант, поднимаясь до больших философских обобщений. И вот уже тревожная и радостная разведка в лирическом цикле «Все начинается с тебя» увенчивается трагедийной «Поэмой прощания», открывающей его читателям страну большой любви. И той самой, которую лирический герой поэмы увозит в своем сердце по маршрутам, меридианам и параллелям, соединяющим друзей в Москве, Каире, Ханое, Рио-де-Жанейро. И той, что неизменно ожидает его возвращения на аэродромах Родины. Неотделимой от его всепоглощающей любви к Родине, созвучной ей и тем еще более прекрасной. В последней, недавно опубликованной «Поэме времени» Анатолий Софронов раздвигает берега этой темы неотторжимости судьбы человека от судьбы народа, обращаясь и к своей молодости, и к недавнему героическому прошлому своей страны с тревожной думой «о времени и о себе».
Но ведь, наряду с поэтом и драматургом, есть еще и талантливый публицист Софронов, автор книг путевых очерков и литературно-критических статей о прозе Михаила Шолохова, о драматургии Николая Погодина, о кинофильме «Война и мир» Сергея Бондарчука. И все это в сочетании с повседневным, многолетним редактированием «Огонька». Воистину: «Лед зеленеет по весне, а мы седеем — и во сне…»
Но коль это так, то да позволит мне читатель и еще раз позвать автора этих слов все туда же, на родной ему берег Дона, теми строчками из дружеского письма, которые когда-то совсем не были предназначены для печати:
Тобой назначенные сроки
Уже прошли, как месяц май,
И я рифмую эти строки,
Чтобы напомнить: приезжай.
У нас сейчас такие грозы,
Что ночью день на берегу,
Поедем в новые совхозы,
Поедем в старые колхозы
И, коль захочешь, на уху.
Казачий корпус помянем
Мы от души среди курганов
И песню ту опять споем
Твою, гвардейскую, о нем,
Что признавал и Селиванов.
Смотри, пройдет июнь короткий,
Как май, к Азову по реке,
Не забывай, что наши сроки
Уже совсем накоротке.
И, так и быть, тебе, как другу,
Но только издали, чтоб знал,
Я покажу одну стряпуху,
Какой ты прежде не видал.
Пусть, правда, и не июнь, а январь теперь за окном, и все заткал собой этот густой снег. Только и слышно сквозь белую немоту, как иногда вдруг зацепит за струны краснотала на придонском яру крыло ветра.
А. Калинин[1].
Хутор Пухляковский.
