Дорн разбил нас обоих в пух и прах, и нам пришлось раскошеливаться. Мне захотелось свежего воздуха. Пол удивил меня, спросив - нельзя ли ему пройтись со мной. Мне не хотелось становиться частью одного из этих гамбитов с супружеской ревностью, но я сразу почувствовала, что у него на уме нет ничего такого.
Мы спустилась на причал и он перевернул мокрую циновку, чтобы мы могли посидеть на сухой стороне. Есть какая-то странная интимность в ночном сидении под звездами. И у меня всегда развязывается язык. Я собиралась всё время сохранять бдительность, и вдруг стала болтать о том, что устала. Он был как раз тем человеком. Надёжным, доброжелательным. Из тех, кто всегда меня обезоруживает.
В своё время подвыпивший психоаналитик рассказал мне, на вечеринке, на чём всё построено у Джуди. Он сказал:
- Твоя разноплановая эмоциональная жизнь, дорогая - результат того, что ты бродишь по миру в поисках отца, которого у тебя никогда не было. - И это было достаточно верно, чтобы подвести меня к осознанию самой себя. Достаточно верно, чтобы меня остудить.
Так что именно Полу Докерти я излила свою душу. Я слишком много трепалась. Было уже поздно. Мне стало стыдно, так что я встала и начала кривляться, изображая своего Детку Джона, Бостонского Мясника.
И что делает он? Он хватает меня за руку, встряхивает и говорит, что я ему нравлюсь. Не знаю, как мне удалось уйти причала не разревевшись. Я с застывшим лицом пожелала всем спокойной ночи, проходя через большой зал, затворила дверь, аккуратно уложила себя поперёк кровати и сказала - давай. Но ничего у Джуди не вышло. Никаких слёз. Ну что ты будешь делать с такой девчонкой?
Я знаю, что я с ней сделала. Я хорошенько умыла ей лицо, почистила ей зубы, одела её в пижаму, и уложила в кроватку. Я выдавила из-за себя один приглушённый, никуда не годный всхлип, а потом заснула.
Один сон был совершенно потрясный. Как говорится, знаковый. Они вытолкнули меня к камерам. К каким-то экспериментальным. Не к тем, к которым я привыкла. Никаких операторских кранов, никаких тележек "долли". Комната, по форме напоминающая внутренности улья, и вся нашпигованная объективами камер. И все обращены на меня. Я попыталась произнести слова роли, и когда я их проговаривала, мне мешало эхо. Я танцевала, а никакой музыки не было. Потом, совсем внезапно, я оказалась в кабинете Делси, стояла и орала на него - мол, я никогда не была сильна в импровизациях, мне не нравится эта его новая затея, а он просто улыбался мне, выпучив глаза под этими своими толстыми линзами. И говорил мне, что всё получилось в лучшем виде, что бы я ни думала. Я спросила его, что он имеет в виду. А он говорит - посмотри себе под ноги. Я опустила взгляд, и оказалось, что пол его кабинета сплошь покрыт новеньким линолеумом, как на кухне. В большую клетку. А в каждой клетке - фотография меня, голой, в цвете. Тут я внезапно осознала, что он меня надул. Они вообще не выдавали всё это в эфир. Зато каждая камера захватывала один квадрат линолеума. Так что я ему теперь была ни к чему, потому что камер было достаточно, чтобы охватить весь его кабинет. От стены до стены. И он проговорил голосом, который отдавался эхом:
- Присмотрись повнимательнее. Они двигаются. Присмотрись повнимательнее. Они двигаются. Присмотрись повнимательнее...
И тут я проснулась, солнце уже вышло, а сердце моё, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.
Я съела сытный завтрак, искупалась, а потом занялась обычной разминкой на причале, пока остальные играли. В разгар тренировки я обнаружила, что Пол наблюдает за мной с явным одобрением. Я также заметила, что он начал пить с утра пораньше. Мэйвис, казалось, нарочито его игнорировала. Она то и дело взвизгивала, хихикала и красовалась, пока Хайес учил её кататься на водных лыжах. В купальном костюме она была очень даже ничего. Я спрашивала себя - очень ли сильный скандал разгорелся между супругами Докерти, после того, как за ними затворилась дверь.
Наверное, если бы Пол бросал на меня плотоядные взгляды, или даже просто украдкой на меня пялился, я бы тут же бросила упражнения. Но большой увалень просто уставился на меня с такой теплотой и задумчивым одобрением, что я даже прибавила несколько упражнений, которые я обычно не выполняю. Эх Джуди Джона, старая ты эксгибиционистка.
