— Точно. Поговорим, — подхватила Марыся.
[Пес понял слово и в мгновение ока изготовился.]
— Идите. Янек займется грилем. Я пожарю рыбу. Юстина, есть в холодильнике рыба?
— Есть. Янек, бляха муха. Пива.
[Устье реки было почти в двух километрах от бара. Шли по самой кромке воды. Море застыло. Когда-то летом проделывали этот путь ежедневно. Даже по нескольку раз. Еще впятером. Не считая собак. Которые менялись.]
— Папа, какие были слова в той песне?
— Помните? Минутку. Вот. «На мокром песке след ноги отпечатан, волны уносят след». Что-то в этом роде. Они всегда вас забавляли. Да и нас тоже. Сегодня неактуально.
— Волн нет.
— Не только.
— Ну да.
— Да.
[Поговорили. Возле устья лежала вытащенная на берег байдарка. Желтая крепкая байдарка с деревянным каркасом. Пес обсикал красное весло. Сели поблизости. Закурил.]
— Боженька плывет, — пробормотал.
— Ты что-то сказал?
— Нет, нет. Ничего.
[Посидели часок. Вернулись к разговору. На обратном пути то же самое. Воспоминания. В баре застали Юстину и Лысую. Первая лежала на прежнем месте. Вторая стояла возле гриля.]
— Где Янек? И Пуска?
— Ушли. Старушка в понедельник возвращается из больницы. Янек сказал, что покрасит домик. Сегодня начинает. «Да это просце простого». Садитесь. Рыба.
— Какая?
— Дорада.
— Жирная?
— В самый раз.
— Откуда приплыла?
— Прилетела на самолете. Свежая.
— Филе? Тушка?
— Тушка. Пять. Юстина, рыба.
[Нет ответа. Лысая подошла к лежащей, присела на корточки.]
— Курва, если ты еще раз скажешь, что жизнь прекрасна, иссякнут мои, казалось бы, неисчерпаемые, запасы такта и хорошего воспитания. Бляха муха, — громко и отчетливо проговорила Юстина. — Я иду спать. — Встала и пошла в подсобку, в Рыбину комнатушку. Дверь была рядом со стойкой. С правой стороны.
[Вернулись под вечер. Вошли через вторую калитку. Лысая в дом заходить не стала. Попрощались у крылечка. В кухне Пес уже спал на кресле. Из-под одеяла торчали четыре лапы. Лежал на боку. Ему снились косяки дорад. Сообщений не было. Почты не было. Жена Соседа с Горки не звонила. Никто не звонил.]
— У меня просьба, — сказал. — Сварите суп. Мне не хватает супов.
— Какой?
— Все равно.
— Луковый?
— Но с гренками. Нет. С лапшой из блинной муки. Да.
— Папа, и то, и то. На три дня.
— Я вас провожу.
[Все время разговаривали. Он смотрел, слушал, они говорили, он говорил. На станцию шли впотьмах. Пес остался. Слишком много впечатлений. Сели на скамейку.
Наблюдали за женщиной на газоне. Она втыкала растеньица в черную землю. «Приношу цветочки из дому, вырывают, снова приношу, понимаете, я всю жизнь на железной дороге». Медленно пошла в сторону белого каменного домишка, зеленая дверь которого выходила на перрон.]
— Открывают киоск, сейчас будет поезд, — сказала Зося.
[И правда. Подождал, пока красные огоньки последнего вагона скрылись за мостом. В сенях услышал звонок телефона.]
— Папа, прости, что не помахали тебе, но в этом чертовом сарае не открываются окна. Было как раньше. Пока, пап.
— Пока, девочки. Да.
[Растянулся на диване. Ни с того, ни с сего вспомнилась надпись. Большая красная надпись на боковой стене домишка женщины, которая сажала цветы: БОЛЬША ДЛЯ БОЛЯКОВ. Заснул не раздеваясь. Проснулся ночью. Кофе. Сигарета. Душ. До рассвета просидел перед экраном компьютера. Пес не шелохнулся. Храпел и стонал.]
[Гррррхрхауууугрхгрхграууууг.]
— Слушаю.
— Пан Мачек. Вальдек заговорил!
— Вы его видели?
— Муж вернулся с огородов. Ха, ха.
— Заговорил?! — Только сейчас до него дошел смысл сказанного женой Соседа с Горки.
— Заговорил!
— И что говорит?
— Всё. Звоню дальше.
— Хорошо.
[Посмотрел на часы. Семь. Поставил кофеварку. Взял кружку из-под кофе, оставшуюся у компьютера, и подошел к раковине. Открутил кран. От лежащей в раковине ложки отскочила струя воды и облила его с головы до ног. «Сколько ни мою, всякий раз струя из крана отскакивает от лежащей в раковине ложки и обливает меня с головы до ног» — вспомнил слова Марыси.]
— Поешь. Выходим, — после душа и завтрака сказал Псу.
[На автодорожном мосту обнаружил, что плоские перила испещрены надписями. По большей части ничего интересного. Внимание привлекли две: AVE SLIPKNOT и Я КЛЕВАЯ. В конце моста девушка перегнулась через перила и фотографировала воду. Клевая. Между мостами встретили троих пацанов. Когда расходились на узкой тропке, один спросил: «Извините, это вы свистели собаке?» «Нет, я собаке никогда не свищу». «Видите, мудаки, я говорил, что это птица», — обратился он к приятелям. На островке песка под железнодорожным мостом разложил свои манатки пан Бык, железнодорожник на пенсии. С того дня, как вышел на заслуженный отдых, он каждый день ловил рыбу с прибрежных камней. Кроме рыболовных принадлежностей (баночки с приманками, коробочка с кормом, сетка для рыбы, бутерброды, складной рюкзак-табурет, питье, курево и т. п.) на берегу стояла большая банка серой корабельной краски — из нее торчала средней величины кисть-макловица. Пан Бык приходил чуть свет. Раскладывал все, что приносил, забрасывал удочки, брал банку за проволочную ручку, поднимался на мост и старательно, энергично замазывал рисунки и надписи, нарисованные и написанные накануне.
