– А я, если честно, в школьные годы математику недолюбливала. Как мне сейчас кажется, исключительно из чувства противоречия: мой папа всю жизнь преподает математику. На меня задачки всегда наводили смертную скуку.
Маргарита осеклась, осознав, что разговор потек в непедагогическом направлении. Но Петя, к ее удивлению, скептицизма по отношению к математической науке не разделил; даже совсем наоборот:
– Может, оно и неправильно звучит, но задачки из математики для меня чем-то на молитву похожи. Когда думаешь над задачкой, что посложнее, – время будто замирает. Никакая посторонняя мысль в голову не пролезет. На душе спокойно, хорошо! По-моему, это и есть счастье. Когда мне плохо или грустно, я беру один из задачников, что мне папа покупал, и решаю все задачки подряд. К сожалению, нерешенных там совсем немного осталось. Хотите, я вам свою задачку задам?
Маргарите очень захотелось прогнать из головы ненужные мысли и тем более почувствовать себя счастливой. Поэтому тотчас же согласилась.
Видимо, Петя был не слишком высокого мнения о ее способностях, поэтому первая задачка была достаточно легкая. Вторая посложнее. Глаза у Пети азартно заблестели. Где-то на пятой задачке он Маргариту Николаевну зауважал. Налил ей молока и придвинул блюдо с оставшимися пирожками.
– После, – нетерпеливо сказала Маргарита, – сначала задачки давай.
Пару раз она споткнулась, но Петя тактично направил ее мысль в правильное русло. Как-то само собой вышло, что все мысли действительно потекли в гармоническом направлении, оставив в стороне подметное письмецо и коллег-единомышленников. На душе стало спокойно, хорошо.
– Знаешь, Петя, а ты прав. В этом действительно есть какое-то чистое счастье.
– Счастье в чем? – на пороге стоял Иван Григорьевич Иноземцев, вольготно облокотившись локтем о дверной косяк.
Надо сказать, что Иноземцев не сразу подал голос. Не смог отказать себе в удовольствии понаблюдать пару минут за занимательной картинкой. Узрев довольную, с некой хитрецой мину на Петином лице, сразу догадался, что означает эта неожиданная мизансцена. И она ему, собственно, пришлась по душе. Маргарита сидела на стуле, поджав под себя босые ноги. От умственного напряжения крепко зажала в зубах карандаш. Сосредоточенная, деловая. Но, в сущности, девчонка. Определенно – маленькая, беззащитная девчонка.
Глава четвертая, в которой рассказывается о зизифусах и мандрагорах
Ягодинка, вашей мамке
Не давай меня клясти.
Не судьба – так не сойдемся,
А судьба – не развести.
Следующие две недели прошли как в забытьи. Маргарита и предположить не могла, что ее так поглотит школа – просто накроет с головой, как океанская волна. Возможно, и не поглотила бы, если бы у Николая Петровича были хоть какие-то директорские способности. Гладко выходило только на бумаге – в реальной жизни профессор большей частью цицеронствовал, разрабатывал замысловатые, мудреные стратегии, вступал в многочасовые диспуты с педагогами, а к приземленным деталям дела был малочувствителен и даже глух. Репутацию профессора Северова надо было незамедлительно спасать.
Все началось с того, что Николай Петрович весьма опрометчиво пригласил дочь на официальную приемку здания школы. И тут Маргариту опять понесло. Выяснилось, что под спальни выделены самые холодные комнаты, а вот технические службы и администрация – в тепле и уюте. Не успокоилась, пока все не перевернула вверх дном. Дальше – больше. На себе проверила, что школьный повар готовит откровенную отраву. Пришлось срочно искать другого.
А уж когда начали заезжать первые ученики, ей просто удержу не было. Все проверяла, во все совала свой нос, торчала в школе допоздна, а в выходные опять-таки шагала на работу как на праздник. Ей начало казаться, что жизнь обретает невиданные ранее краски, а потому боялась чего-то упустить, просмотреть. Исхудала, осунулась. Профессор Северов был сам не рад. Пришлось воспользоваться своим отцовским авторитетом и в приказном порядке заставить Маргариту отдыхать по воскресеньям. Весьма кстати нашлась и приманка: на воскресной службе в Покровском храме поет дивный хор: голоса ангельские, до мурашек пробирает. Маргарита раз сходила и втянулась, утренних служб с тех пор не пропускала.
