— Я считаю своим святым долгом как можно быстрее ступить на болгарскую землю.
Его тетя, королева Виктория, получив эту новость, телеграфировала из Виндзора своему премьер-министру, лорду Солсбери: «Надеюсь, что сведения отн. принца Фердинанда Кобургского в качестве кандидата неверны. Он совершенно не годится. Мягкий, эксцентричный, изнеженный. Прочитала в «Таймс». Необходимо предотвратить».
Фердинанд Саксен-Кобургский не стал особенно популярным королем. Тем не менее его внук Симеон, с которым мы ближе познакомимся в следующей главе, много лет спустя, после падения «железного занавеса» и развала коммунизма, на первых же свободных выборах в Болгарии был избран премьер-министром страны и привел Болгарию в Евросоюз.
Забавно, но вот Албания, самая отсталая из всех стран, искавших в то время короля, никогда не испытывала недостатка в кандидатах. В 1912 году страна получила независимость от Турции, и, когда великие державы решили ввести там монархию, о своей заинтересованности сразу же заявили кроме итальянского и французского маркграфов еще несколько династий. Король Югославии Николай Черногорский рекомендовал своего сына Мирко, Ватикан поддерживал принца Луи из династии Бонапартов, а из Каира о своей готовности занять престол заявил принц Ахмед Фуад. В конечном счете выбор пал на жившего в Потсдаме немецкого князя, служившего в кавалерийском полку прусской армии, Вильгельма Вида. Он был протестантом, а не мусульманином, или католиком, или православным. Учитывая этнически и религиозно разобщенную страну, от него ожидали определенного нейтралитета. Нельзя сказать, чтобы он был трудоголиком, тем более что его сколько-то юродный кузен, император Вильгельм II, предупреждал: любой, кто дорожит своим душевным здоровьем, должен обходить Балканы как можно дальше. Но Вильгельм Вид поддался настояниям своей жены, моей покойной тети Софии, урожденной Шёнбург-Вальденбург, которая была в восторге от перспективы стать королевой.
София была чрезвычайно любезным, однако несколько наивным человеком. В отличие, например, от царицы Семирамиды, устроившей кровавую баню, когда перед ее дворцом появились повстанцы, София, как только в Албании начались беспорядки, велела вывезти себя на море перед Тираной, чтобы оттуда поиграть возмущенному народу на арфе, в надежде таким образом успокоить его. К сожалению, на албанцев это не произвело ни малейшего впечатления: не прошло и шести месяцев после восшествия Вильгельма с Софией на престол, как им пришлось спешно покинуть страну на канонерской лодке императорского немецкого флота. Итак, албанцы снова принялись искать монарха. И в конце концов албанский трон захватил сын крупного землевладельца из албанской «глубинки» Ахмед Зогу. Человек, не только имевший, по свидетельствам современников, на редкость преувеличенное самомнение, но и ко всему прочему бывший одновременно и путчистом, и журналистом. Он числился свободным сотрудником лондонской «Таймс». Когда слухи о государственном перевороте в Тиране дошли до редакции «Таймс» и шеф отдела новостей посетовал, что их местный корреспондент не прислал отчета в Лондон, «Таймс» получила телеграмму с сообщением: «В Албании все спокойно. Король теперь я. Зогу».
Но через год и ему пришлось бежать.
И все же как стать королем, если не наткнешься в любимой газете на соответствующее объявление? Родиться будущим королем — еще не гарантия. Принц Чарльз ждет этого всю свою жизнь. Когда королева достигнет возраста своей матери, ему будет уже за восемьдесят, прежде чем он действительно сможет занять пост, к которому его готовили с детства. Особенно трагическим примером для Чарльза является Фридрих III Прусский, женившийся на старшей дочери королевы Виктории. Всю свою жизнь Фридрих стремился взойти на трон, он лелеял честолюбивые планы и хотел ввести в Германии либеральную, конституционную монархию по английскому образцу. Когда его отец наконец скончался, Фридрих просидел на троне ровно девяносто девять дней и в 1888 году умер от рака. Вместо него королем на несколько десятилетий стал его сын Вильгельм II, который и привел немецкую монархию к краху.
