— Матушка! Что ты здесь делаешь? О, я так рада видеть тебя!
— Я тоже, Анжелика. Мне нелегко пришлось. Я сильно о тебе беспокоилась.
Закрыв за собой дверь, она с улыбкой двинулась навстречу дочери. Анжи поразили настороженные глаза матери.
— Разве ты не получала моего письма?
— Почему же? Получила весточку, что ты жива и здорова… но ты все не возвращалась… и… но все хорошо, что хорошо кончается!
— Да. Ты видела полковника Паттерсона? Я должна поговорить с ним, ведь Джейка арестовали!
— Знаю, малышка, — кивнула Миньон, усаживаясь на маленьком диванчике. — А ты ожидала, что ему сойдет с рук твое похищение?
— Но он ничего подобного не делал! — вскинулась Анжи. Поведение матери по меньшей мере странно: очевидно, ей не по себе. Недаром руки напряженно сжаты. — Кому как не тебе знать это, мама!
И тут на ум пришли слова Джейка. Тот был уверен, что Миньон знала о предстоящем набеге и похищении дочери. Правда, допускал при этом, что мать была одурачена доном Луисом.
Анжи устроилась рядом с матерью и сухо спросила:
— Мама, надеюсь, ты не советовалась с доном Луисом? Он не тот, каким кажется, и…
Но Миньон, настойчиво сжимая руку дочери, пробормотала:
— Не тревожься попусту! Все хорошо. Анжи с облегченным вздохом кивнула:
— Мне следовало бы догадаться, что ты не так глупа, чтобы ему доверять.
Уголки рта Миньон чуть приподнялись в улыбке. Она долго молча смотрела на дочь, прежде чем тихо сказать:
— Теперь мы уедем домой, Анжелика.
— Да. Мне не терпится вернуться. Надеюсь, все хорошо? Рита здорова?
Губы Миньон дернулись.
— Более чем. Она вышла замуж.
— Замуж?!
— Да, за лейтенанта Уокера. После того несчастного случая она не отходила от его постели, пока тот не поднялся. Очевидно, за это время между ними зародилась и расцвела любовь.
Потрясенная новостью, Анжи не знала что и сказать, но, немного опомнившись, улыбнулась.
— Я счастлива за нее, — искренне воскликнула она, — и надеюсь, что Рита тоже довольна!
— Думаю, так оно и есть. Теперь за ней присмотрит муж. Они собираются в Саванну, на родину лейтенанта, где у его отца свое пароходство. Но прежде всего она уговорила его отправиться в Европу, куда, как ты знаешь, всегда рвалась. Как только он окончательно поправится, они уедут.
Анжи грустно вздохнула.
— Я буду скучать без нее. Но у меня остались ты и Бетт.
— Совершенно верно. Я и Бетт.
— Но Рита и Темп все еще на ранчо? Я бы хотела повидаться с ними.
И снова на лице Миньон промелькнуло странное выражение. Она отвела глаза, потом резко вскинула голову, и Анжи невольно сжалась.
— Анжелика, ранчо продано.
Анжи не шелохнулась, ничего не сказала. Только непонимающе уставилась на мать. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем она недоверчиво выдохнула:
— Это невозможно!
— Я сказала правду.
— Но оно мое! Никто не имел права продать его без моего разрешения или подписи! Как это произошло?!
Ужасное подозрение обожгло ее еще до того, как Миньон спокойно объявила:
— Я сделала это, когда тебя похитили и посчитали мертвой.
— Если что-то случится со мной, ранчо должно было перейти к Рите, и…
— И она отказалась от него. Сказала, что оно ей ни к чему. Я заказала билеты на пароход до Франции. Утром мы уезжаем, Анжелика.
— Кто купил его? — жестко перебила Анжи. — Немедленно говори, кому ты его продала, хотя я, кажется, уже знаю ответ!
— Дон Луис де Ривера предложил огромную сумму, и поскольку мы думали, что ты мертва, а я — твоя единственная наследница, то и действовала от твоего имени.
Потрясенная Анжи пыталась осмыслить слова матери, сопоставить их с тем, что сказал Джордж Шерман.
— Мама, но это незаконно, — возразила она, покачав головой. — Ты не имела никакого права. Ранчо мое. Мистер Шерман утверждает, что завещание никоим образом нельзя изменить. И что если мы с Ритой откажемся от ранчо, оно переходит кому-то еще.
— Да, этих людей было трое, Анжелика. И двое мертвы.
— А третий?
— В тюрьме, за предательство, продажу оружия индейцам и похищение молодой девушки, — язвительно усмехнулась мать. — Говорят, что казнь назначена через два дня.
Анжи вскочила, но тут же пошатнулась. Значит, дон Луис все-таки победил!
