— Видел его как-то в администрации, — вспомнил я. — Невысокий, темноволосый, располагает к себе. И лицо такое, добела отмыть уже нельзя… как только что из танка, действительно.
Приехавший Сурсяков вёл себя более чем скромно, разговаривал негромко. Он был в костюме и в замечательно белой, выглаженной рубашке. Но без галстука и с верхней расстёгнутой пуговицей.
Я не столько слушал их разговоры — тем более, что не до конца понимал специфику обсуждаемого, — сколько пытался вообразить мэра Тельманово влетающим на танке в разрушенный донецкий аэропорт. Вообще говоря, это было несложно.
Единственное, что могло помешать вообразить Сурсякова в виде бравого танкиста — его совершенно русского толка, не нарочитая, природная малословность. Он больше слушал.
— На следующей неделе мы берём и водоуправление, и судомагнитное предприятие под государственное управление, — объяснял ему Захарченко. — Вы, — вдруг вспомнил он, — открыли республиканский супермаркет? Этот, как его, — здесь прозвучала чья-то (видимо, самого крупного местного предпринимателя, армянской, судя по всему, национальности) фамилия, — он в шоке?
— Уже дружим с ним, — тихо отвечал Сурсяков. — В субботу был Француз, и наш… — здесь снова прозвучала фамилия предпринимателя, — сидел такой скромный: «Извините, пацаны…».
— Француз яйца ему не отстрелил?
— Нет, я его сразу попросил: не надо только убивать, — ответил Сурсяков, тихо улыбаясь.
Было понятно, что глава республики и его подчинённый шутят, только оставалось неясным, до какой степени. Речь, судя по всему, шла о людях, существовавших по принципу «Кому война — кому мать родна», и за два года войны наживших себе целые состояния на контрабандной торговле и продуктовой монополии. Теперь молодая республика заставляла их потесниться на рынках, устанавливая свою ценовую политику.
— Расскажу, почему Француз, — повернувшись ко мне, вдруг пояснил Захарченко. — Это командир нашего батальона «Легион». Он служил во Французском иностранном легионе, имеет орден — Крест французского легиона. Мог бы жить во Франции… Причём в самом начале мы его чуть не задушили — удавку на шею накинули и немного с ним поговорили, уверенные, что он засланец. Оказалось, нет. Француз очень хорошо стреляет из лука — с трёхсот метров глаз может выбить. Увлекается всей этой ерундой.
Мэр, он же Малой, он же Кобо, покивал головой, и тут же, понимая, что время его ограничено, спросил про своё:
— Александр Владимирович, а Первомайский карьер?
— Сань, карьеры тоже возьмём. У нас есть закон о недрах, не нужно ничего выдумывать. По этому закону все недра принадлежат нам. Собранием коллектива назначается дирекция и юрлицо переходит под государство… Твоя задача — собрать всю необходимую информацию: мне необходима раскладка по социальной ситуации.
— У меня есть.
— Ещё нам с тобой нужно будет обсудить назначение на пост твоих сельских советов. Я хочу пройтись по каждой кандидатуре, чтобы понимать, кто у нас каким селом рулит. Мы с тобой часа три-четыре на это дело убьём. Ты на субботу готовь информацию по этому вопросу.
— На следующую субботу?
— На эту.
— То есть на завтра.
— Да, мы приедем… «Ниву» я тебе нашёл. В понедельник заберёшь.
— Спасибо. И, Александр Владимирович, там мужик у нас есть — награждён Шахтёрской Славой III степени.
— У меня тоже есть Шахтёрская Слава, — вспомнил Захарченко.
— …мужик не попадает ни в одну программу — а ему нужен уголь.
— Выйдешь, на стол мне письмо положи. У Елены Ивановны подпишешь, поставишь факсимиле.
— Просто мужику хорошему помочь хочется. Давай-давай. Сколько ему угля нужно?
— 3,5 тонны.
— Сань, я тебе дам денег, пусть он, короче, сам купит. Это просто даже смешно.
— У меня нет финансов.
— Я дам тебе финансы. Передашь ему. Скажи: от главы государства большое спасибо за Шахтёрскую Славу III степени. Деньги, скажи, дал глава государства. А я, скажешь от себя, на свои купил конвертик.
— С аптекой как там у вас? — решив вопрос, мгновенно переключился на другое Захарченко.
— Аптека уже неделю работает — люди довольны. Цены тоже нормальные?
— Отличные.
— Смотри, мне интересно, как цена меняется. После открытия республиканского магазина упали цены в городе?
