— Усиление пульсации, — подметил Зернов. — Что это? Начало нового действия?
— Ты о чем?
— «Мешки» пульсируют.
Я присмотрелся. «Мешки» действительно пульсировали, но не все и по-разному. Пульсация одних походила на равномерное и медленное дыхание, словно в них периодически то накачивали, то выпускали воздух. Другие «дышали» часто и неровно, а серебристое сияние в них в такт этим «вздохам» то усиливалось, то слабело, почти угасая. Лишь еле заметные искорки пробегали тогда по гладкой коже «мешка».
— А вдруг они живые? — насторожился Мартин.
— Любопытная штука, — продолжал, не слушая его, Зернов. — Посмотрите-ка сюда: у стены, третий слева.
С третьим слева «мешком» происходило действительно что-то странное. «Дыхание» его стало мелким и частым, вероятно, больше ста «вздохов» в минуту, а мерцающее сияние превратилось в ровный, особенно яркий свет. И оно все усиливалось, а «мешок» уже не дышал, он словно подскакивал на месте, и скачки с каждой секундой становились все отчетливее. И вдруг он, сорвавшись с места, большими прыжками стал продвигаться вперед, лавируя между светящимися собратьями.
Он направлялся к золотому пятну, с каждым разом удлиняя прыжок. Зернов схватил меня за руку и даже пригнулся, наблюдая за ожившим светильником.
— Сейчас, сейчас… — бормотал он, — ну, еще немного, еще…
И, словно услышав его слова, «мешок» сделал гигантский прыжок, точно опустившись на золотое пятно. Пульсация его тут же прекратилась, он вспыхнул уже не серебристым, а белым, как от накала, светом — и пропал. Загадочно и бесследно, будто его не было и в помине.
— Финис, — по привычке сказал Зернов. — Ну а где следующий?
Он явно не удивился ни поведению взбесившегося «мешка», ни его загадочному исчезновению. В глазах его я читал только любопытство — не праздное любопытство зеваки, охочего до необычных зрелищ, а пытливое любопытство ученого, встретившегося с Неведомым.
— Куда же он делся? — спросил Мартин.
— Сгорел в пещи огненной, — сказал я.
— Она же холодная.
— А ты пощупай.
— Что-то не хочется, — засмеялся Мартин.
— И не советую, — вмешался Зернов, — не подстрекай, Юра. Все здесь сложно, необычно и небезопасно. Может быть, даже очень опасно. Экспериментировать не будем, тем более что готов еще один подопытный кролик.
Еще один «мешок» в точности повторил действия своего предшественника. Так же медленно разгорался, лихорадочно пульсируя и подпрыгивая, так же бодро допрыгал до середины золотого пятна, так же вспыхнул напоследок и пропал, не оставив ни гари, ни копоти.
— Мне кажется, — заметил Зернов, — что воздух у пятна должен нагреваться.
— Почему?
— Давай проверим.
— Может быть, не стоит, — нерешительно возразил я. — Кто знает, что это за фокусы!
Но Зернов уже пробирался к золотой кляксе, лавируя среди агонизирующих «мешков».
— Так и есть. — Он обернулся и помахал нам рукой. — Жара, как в парилке, и никаких ужасов!
Я последовал его примеру и сразу почувствовал, как нагревается воздух.
— Как ты догадался? — крикнул я Борису. — Оно действительно горячее.
— Опять промазал, — усмехнулся он. — Пятно само по себе отнюдь не горячее. — Он тронул ладонью край золота. — Ледышка. Горяч только воздух.
— Странно.
— Не очень. Телепортация[4] сопровождается выделением большого количества тепловой энергии. Воздух мгновенно нагревается.
— А откуда ты взял, что это телепортация?
— Не знаю, — осторожно ответил Зернов. — По-моему, похоже. Впрочем, можешь выдвинуть встречную гипотезу.
Я благоразумно промолчал: попробуй поспорь с Борисом, а его внимание уже отвлек новый «подопытный кролик», прыгающий к золотому центру. Приземлившись, он ярко вспыхнул и тоже исчез. Воздух над золотом накалился еще сильнее.
— Видишь? — обернулся Зернов. — Один — ноль в мою пользу.
Я начал подыскивать в уме собственную гипотезу, которая могла бы опровергнуть всезнайку, но Мартин опередил меня.
— Они сгорают? — спросил он.
— «Мешки»? Нет, конечно. Они сейчас где-нибудь в соседнем цехе, продолжают цепь превращений.
— Почему превращений?
— Потому что это процесс производства. «Мешки» могут быть и машинами, способствующими эволюции материи, образующей на конечном этапе нужный продукт, а могут быть и самой материей, претерпевающей какие-то изменения в ходе процесса. Впрочем, это только домысел, а не гипотеза.
