Шарц вздохнул.
— Моя мать умерла, рожая меня, — повторил он сказанное когда-то герцогу. — Я решил стать врачом, чтоб найти способ… чтоб ни одна женщина больше так не умирала. Я дал обет.
— Вот как? — герцогиня посмотрела на него с новым интересом. — И ты нашел такой способ?
— Нет, миледи, — развел руками Шарц. — Но я не теряю надежды. Я знаю, он был, этот способ. Его просто забыли. Я надеялся, что в библиотеке Марлецийского университета есть эти знания. Я ошибся. Я перерыл все запасники, все хранилища, меня прокляли библиотечные служители… и ничего. Ничего. Но я не теряю надежды. Я теряю другое…
— Что же? — заинтригованно спросила герцогиня.
— Быть может, прямо сейчас от моего незнания кто-нибудь умирает, — глухо выдавил Шарц.
— О-о-ох… — только и вырвалось у герцогини. — Но это же не может быть твоей виной!
— Виной может быть все, в чем я сам себя обвиняю, — ответил Шарц.
— А профессор Брессак? Кажется, он знает все на свете? — осторожно произнесла герцогиня.
— Он согласен, что такой способ был, — вздохнул Шарц. — А больше он мне ничем не помог. Потому что и сам не знал ответа.
— Так. Теперь минуточку… — герцогиня обернулась к мужу. — И этого человека ты мне представил в качестве шута?!
— Просто он пощадил тебя по моей просьбе, — усмехнулся герцог.
— Человек с дипломом Марлецийского университета будет перед тобой дурака валять?! — возмутилась герцогиня. — Почему ты не хочешь дать ему должность врача?
"Так значит, женщины только наблюдают и оценивают историю, миледи?" — подумал Шарц.
— У нас уже есть врач, любимая.
— А двух мы не прокормим! Замок рухнет! Или ты считаешь, что его работа не важна?
— Напротив, — покачал головой герцог. — Совершенно даже напротив. Я же страшный эгоист, милая. В первую голову думаю о себе. А для меня ведь что важно? Чтобы с тобой все было хорошо.
— А мне раньше или позже предстоит рожать, — кивнула герцогиня.
— Потому-то я и сделал его шутом, — пояснил герцог.
— Не поняла?! — удивилась герцогиня.
— Да?! А еще с марлецийскими профессорами переписываешься! — поддразнил герцог. — Хью небось тоже ничего не понял. Чему вас только в этой Марлеции учат? То ли дело мы, безграмотные герцоги, кажись, только и умеем, что мечом помахивать, а между тем… Ну найму я его на службу как второго лекаря, так наш доктор Спетт ему жизни не даст. И мне заодно. А гнать старика рука не подымается, сама знаешь, скольким я ему обязан. А потом еще начнут к нашему новому доктору слуги один за другим бегать. Тому припарку, этому притирку, тот ногу вывихнул, этому глаз подбили, где у него время работать? Затерзают по пустякам. Нет уж, пусть он лучше у меня во время обеда с полчаса под носом покрутится, до бешенства пополам со слезами меня доведет, пару оплеух заработает, да и отправляется себе в библиотеку, способ свой открывать. Авось и вправду откроет.
— Так это не оскорбление, а синекура? — разулыбалась герцогиня.
— Когда это я оскорблял хороших людей? — ответно улыбнулся герцог. — А уж оскорблять твоего коллегу по университету, как и ты, почитающего этого смешного профессора, который играл своей собаке, это было бы слишком самонадеянно с моей стороны, ты не находишь?
Милорд и миледи улыбались, глядя друг на друга, и Шарц невольно залюбовался ими.
Миледи была потрясающе красива. Странно, он только теперь это заметил. Пока она говорила с ним, он видел только ее умные глаза. Как же он не заметил всего остального? Упоительно тонкая талия, потрясающие плечи, изумительное золото волос, лицо необычайно выразительное и не просто прекрасное — волшебное. Такой она стала, едва поглядев на герцога. А его светлость стоил того. Его строгая чеканная красота оттеняла ее мягкий профиль, словно суровые, обветренные скалы оттеняют закат. Они были так хороши, что дух захватывало.
— Хьюго, — чуть хрипловатым голосом сказал герцог, с трудом отрывая взгляд от своей жены.
Шарц отозвался не сразу. Он боялся, что голос выдаст его, а кто знает, как отреагируют их светлости на его наглое проникновение в их сокровенный мир? Шарц чувствовал, что подсмотрел недозволенное, запретное.
