Таймиир смущенно запнулся, покосился на Тай, но та даже бровью не повела, и владетель продолжал:
― ...фаворита короля. Он бесовик. Один из тех, кто поклоняется...этому самому с Той Стороны. Кто остальные, я не знаю. Думаю, господа эти по наши души. Признаюсь, чего-то такого я ждал с тех самых дней, когда Конфедерация пригласила на трон этого...такшеарца.
Тай кивнула. Внуки короля Гефрижа Лукавого, дети его незаконнорожденного сына, попытались собрать войска у Каменных мостов через полгода после смерти королевы. К ним собирались присоединиться дальние колонии, бершанцы и наемники запада. Владетель Лоджир из такшеарского рода Тошир собрал войско, потратив все деньги своего рода, и разбил 'армию близнецов', не дав ей произвести сколько-нибудь серьезные маневры и объединиться со всеми сторонниками. Отряды Лоджира несколько недель вылавливали остатки войска. Большинство наемников, пошедших за бастардами, перешло на сторону такшеарца, согласившись служить ему в обмен на жизнь и свободу. Самих незаконнорожденных потомков Гефрижа, Стеха и Бафея, бежавших к морю с отрядом бершанцев, Лоджиру захватить не удалось. Короткое, почти не кровопролитное противостояние, вошло в историю Метрополии как 'Война Близнецов'.
Владетель торжественно провел свою армию через полстраны, якобы, чтобы возложить к пустующему трону стяги внуков, на которых те, со свойственной 'потомкам Гефрижа' самонадеянностью, изобразили герб Метрополии: быка и цепь, связавшую семь копий, символизирующих семь колоний. С такшеарцем шло южное ополчение и перебежцы. Армия Конфедерации не решилась остановить Лоджира, (любимого народом и прозванного Стремительным), опасаясь недовольства и бунта. Войско такшеарца три дня переправлялось через Каменные мосты, в Колофраде нашлось немало желающих присоединиться к нему и с триумфом пройти через равнины юга к Патчалу. Шествие конных и пеших, ополченцев и наемников, смуглых южан, диковатых бершанцев и закованных в железные доспехи такшеарцев являло собой впечатляющее зрелище. Южане везли с собой огненные орудия: легкие кулеврины, пушки и пиштали. В том, кто из владетелей займет оставшийся без наследника трон, не сомневался ни один из свидетелей входа войска в Патчал.
Королевские советники и главы Конфедерации со смешанным чувством приветствовали такшеарца в столице. Месяц спустя Совет предложил трон Лоджиру. Владетель из рода Тошир 'милостиво' согласился. Народ ликовал. Совет с тревогой ждал последствий восхождения на трон наглого такшеарца. Последствия долго ждать себя не заставили. Лоджир распустил Совет и объявил себя не просто ставленником, а полноправным королем, начинателем новой династии Хранителей Хартии.
О тридцатилетнем Лоджире ходило множество слухов, возникающих, не на пустом месте. Господин Агталий, личный секретарь короля, по южной моде выбеливающий волосы и румянящийся подобно женщине, не отходил от властителя ни днем, ни (самое пикантное) ночью. За два с лишним года король ни разу не удостоил вниманием ни одну придворную даму. Столицу наводнили бесовики, их храмы сооружались во всех уголках Метрополии. Пошатнулось положение приближенных ко двору именитых родов. Выросли налоги. Традиционные верования не приветствовались: если храм Единого еще держался и даже заслужил в чем-то одобрение новой власти, то древняя вера в стихии в столице чуть ли не преследовалась. Поговаривали также, что именно Лоджир уговорил братьев Стеха и Бафея двинуться отвоевывать трон деда, вопреки протестам их бабушки, госпожи Сесаны из рода Нейфеер, а потом якобы сам их и предал, застав врасплох непутевых близнецов.
Сесана Нейфеер была еще жива, ей было около семидесяти лет. Добрейшая Королева при жизни крайне редко о ней упоминала, как и обо всем том, что произошло до момента ее воцарения на трон, но Тайила, припомнив дворцовые слухи, доходившие и до западной резиденции, сумела сложить общую картину того, что произошло через восемь лет после заточения Магреты мужем в монастырь Единого. Сесана, последняя фаворитка Гефрижа (последняя в прямом смысле этого слова, ибо именно она стала свидетелем его смерти, разделив ложе короля за несколько минут до его кончины и приняв его семя в себя как 'прощальный дар'), утверждала также, что перед тем как свалиться от удара, король заставил ее поклясться, что ее ребенок, наследник, (именно эта часть рассказа всегда вызывала у скептиков больше всего сомнений) получит трон и все почести Дома Хранителей Хартии. Придворные, ставшие свидетелями последовавшей за этим истерики молодой женщины и всеобщей паники во дворце, однако, поведали собравшимся после смерти короля на Совет главам Конфедерации несколько иную историю. По их словам, король скончался в самый сладкий момент, его тело стащили с визжащей от ужаса фаворитки, и об устном завещании властителя судить было трудно. Вызванные во дворец толкователи подтвердили ненасильственную смерть, а фаворитка принялась трубить по всей столице о 'прощальном даре' короля и своей беременности.
