Старший Петров общей участи не избежал. Единственное, уговорил, что переедет не в новую спланированную Центральную Усадьбу, куда пальцем тыркнула чья–то равнодушная чиновничья душа, где сплошной песок, ни озера, ни реки, ни даже родника, а чтобы добраться до воды, надо рыть колодцы — дело в этих местах небывалое, а деревеньку под названием Новая Толчея — она в планах на ликвидацию не стояла, хотя домов осталось мало. До войны деревня была на тридцать с лишним дворов, но только пять восстановилось. Не в том дело, что немцы сожгли, а в том — восстанавливать было некому, повыбило мужиков. Иные же, вернувшись, мельком глянув на порушенное, рассосались по родне, другие, подписав контракт, в спешно сколачиваемые бараки при заводах и огромных стройках… Но деревня Толчея по картам и документам числилась еще как крупная. По вросшим угловым камням можно было разобрать — жили широко, не теснились один к одному, а разбросом вдоль реки, тут и поля, за рекой — бор и все озера.
Всем деревня не выйдет: вода близко, так лес далеко, лес от двора, так магазин в другой деревне, магазин под боком, так по пьяному делу окна бьют, управа колхозная здесь же — всем пьяницам указ, так с глаз не спрячешь сколько накосил, сколько в собственном огороде времени провел, а не в колхозном скотнике, где и заведующий — скотина…
Старший Петров предпочел деревню малую, едва ли не хутор, только без общей ограды и полоской протянувшийся вдоль плохонькой непроезжей дороги с которой едва–едва видны огороды прилепившиеся к реке. Зато с огорода всякий чин на дороге, что прыщ на неудобном месте — сразу же зудит, можно, если что, и в реку отшагнуть…
Младшему Петрову на новом месте не так нравится, как там, где прежде, где боровики прямо у хаты росли. Здесь, чтобы в нормальный лес попасть, надо через речку ходить. Речка та же самая, только странность находил — здесь ниже по течению, а мельче, в школе на «Природоведении» учили, что должно быть наоборот. Рыба тоже мельче, хоть и клюет, как оглашенная, но надоедает. Ребятня тоже как оглашенная, заводные по пустякам, но приняли за своего — Петровы, если разобраться, всякому родня. До войны много Петровых было…
— Надо ружье от дяди Ермолая привезти, он свое ружье отдает, как и обещался — двустволку.
Этого давно ждали. Двоюродный брат отца на богатой работе, и охотничий билет у него есть. Давно грозился новое ружье купить, деньги на него собирал, а как купит, обещался старое свое ружье отдать. Значит, купил…
Двустволка без регистрации. К ней концов не найти. Она и войну между стенок пряталась, и, может, в гражданскую — это еще раньше. Хорошая двустволка, тульская, старой работы.
— Привезти надо. Не отнимут? Сейчас шалят…
— Не отнимут, — говорит младший Петров.
— Романа возьми. Он малец здоровый.
Ромка погодок младшего Петрова, хотя по нему не скажешь. Очень здоровый — кровь с молоком. Девчонки заглядываются, но в этом деле он теленок. Младший Петров не теленок, но на него не заглядываются. Ромка бортовую телегу поднимает на спор. Заберется под середку, плечами поднимет — все четыре колеса отрываются — и сколько–то шагов с ней проходит, семеня ногами.
Свое ружье совсем плохое стало. Приклад треснул, проклеен, но это ненадежно. Старший Петров сушит ореховую чурку на новый приклад, но не успеет к началу сезона — это понятно. Под приклад надо год сушить, а лучше два, потом вырезать. Приклад треснул из–за младшего Петрова. Прошлой осенью пришлось ружье утопить, а потом егеря с помощником уводить с того места. Самому же в болоте прятаться по самые уши, и это в октябре. Другой бы окочурился, только Петровых никакая лихоманка не берет. Младший умеет себя на тепло заговаривать, и отец умеет кровь мыслью разгонять. Этот секрет семейный — из поколения в поколение передается. Только вот ружье не устояло — приклад треснул.
Петровы лосей и кабанов бьют только в упор. Не брезгуют, если надо, зарыться под болотный мох, и терпеть там все неудобства — тут лишь бы капсюль не отсырел. Все это по двум причинам — прежде надо лося тщательно осмотреть — подходит ли, нажрал ли бока? Вторая — ружье и заряд. Цена ружью — 16 рублей, эта цена на нем выбита. На эту цену и стреляет — не лучше. Еще и патрон… Получается, что лося надо брать только наверняка, едва ли не вплотную. Из–за этого с лосем приходится так угадывать, чтобы он сам на тебя вышел. Иногда и озадачить, чтобы повернулся, как надо — под выстрел. С кабанами проще — они, хоть и пугливее, но глупее. К ним Петровы ползают — по–пластунски. Иногда ползти надо далеко и долго, от этого они сами становятся как те кабаны…
