— Смотрите! — сказал я. — Смотрите, господин, смотрите!
Троттер шагнул вперед, его любопытство явно перебарывало осторожность. Он стоял почти на самом краю, вытягивая вперед свою свиную голову на длинной шее, чтобы рассмотреть получше. Я наклонился над туннелем, будто пылающий жар вовсе не причинял мне боли, и попросил снова:
— Посмотрите!
Когда он наклонился достаточно далеко, я толкнул его с такой силой, чтобы, падая, он точно сломал себе шею. Он попытался сделать вдох, но я бил его головой о край люка снова и снова, пока он не перестал сопротивляться; затем содрал с него одежду своими кровавыми изуродованными пальцами. Тело Троттера было серым, неприятным и шишковатым, как я и ожидал. Может, я должен был почувствовать жалость к нему или осознать, как ужасно я поступил, хладнокровно убив его и все такое (то есть сильно изуродовав его, ведь в Аду никто не умирает), но я ничего такого не ощущал. Я не чувствовал, что осталось достаточно от меня. Я лишь знал, что мне надо выбраться отсюда и направиться на поиски возвышенного. Моей целью уже было не просто добраться до Пандемониума и сделать задуманное, не попавшись, хотя это будет в сотню раз сложнее, раз теперь в Аду повсюду искали чужака. Нет, мне было кристально ясно, что я должен найти Каз и выбраться из этого места, наполненного нескончаемыми ужасами, прежде чем я окончательно сойду с ума.
Хорошие новости заключались в том, что сооружение Возвышенного было видно практически из любой точки Дома могильных гор. Были и плохие новости: хоть я и выбрался из бесконечной выжженной земли садов Нилока и дошел до внешней стены, мне все еще предстоял путь через все жалкие трущобы. Вероятно, Комиссар Крыльев и Когтей посчитал огромное строение оскорбительным для его собственного превосходства, так что он устроил свой дом на самой высшей точке, как раз в паре километров от Возвышенного.
Теперь, когда дом пожирало пламя, отбрасывавшее красноватый свет, казалось, что полдень в Аду настал слишком рано, и я видел, как целая толпа адских жителей этого города торопилась к холму Я осматривался, пытаясь найти что-нибудь, похожее на оружие, когда один из них поравнялся со мной и побежал вперед, торопясь к пылающей катастрофе. Они все прибывали, их становилось больше и больше: они издавали крики, гогот, гул, которые не описать словами. Некоторые прыгали, некоторые летели (хотя не так хорошо, чтобы это стоило отдельного описания), а некоторые переваливались на ногах разной длины, но никто из них не удостоил меня внимательным взглядом. Украденное одеяние помогло, и, думаю, я не настолько обгорел, чтобы сильно выделяться из толпы.
Я пробирался сквозь эту толчею, чувствуя себя селедкой в бочке и пытаясь изо всех сил избегать телесного контакта, но меня все равно тыкали, пачкали или задевали каждые пару шагов. Лишь немногие из торопящихся существ казались расстроенными и напуганными происходящим. Судя по сотням изуродованных лиц, которые я увидел, большинство созданий казались попросту радостно взволнованными, а остальные — как минимум, заинтересованными. Да, вряд ли у Комиссара было много поклонников.
Наконец я вырвался из этого жуткого сборища и поспешил к подножию холма. Узкие улочки Могильной горы все еще полнились жителями, проклятыми и демонами, которые не могли просто так бросить свои дела и отправиться посмотреть на нечто увлекательное. Многие из них были слепы, а у некоторых были такие странные органы чувств, что вряд ли они вообще соображали, что творится вокруг. Другие же не могли передвигаться достаточно быстро. Я прошел мимо худого существа, медленно скачущего по дороге, — он помахал мне правой рукой. Лишь когда я обернулся, то понял, что правая рука была у него единственной— от головы до паха его тело было разрезано пополам, как труп для учебного вскрытия. Он подпрыгивал на одной ноге, пытаясь удержать в равновесии свое худое полутело с половиной головы и единственной рукой. Когда он покачивался, я мог даже увидеть его органы и часть мозга.
Там были существа, похожие на слизней и на покалеченных жаб, на птиц с переломанными крыльями; головы у них были слишком большими по сравнению с телом или же тело вовсе не подходило по размеру к голове. Я шел мимо всех них, стараясь не разглядывать их, но все равно замечая больше, чем мне хотелось бы. Нижняя часть Могильной горы была выстроена на нескольких небольших холмах, и передвижение вверх-вниз по крохотным улочкам напоминало американские горки, только пешком. Я пробежал через половину города, выбравшись, казалось, из центра и попав в дальние районы, где торговые лавки соседствовали с рабскими, как и бывало в таких местах. Даже в такой дали существа (которые с глазами) могли увидеть горящий замок на холме, но, казалось, никого из них это не интересовало. Единственный услышанный мной комментарий исходил от похожего на скелет трехглазого великана с молотком, который методично разбивал большеберцовые кости закованного пленника — и делал он это прямо перед своим очень странным магазином. Когда я проходил мимо, великан посмотрел на холм и сказал своему напарнику, который зачерпывал ложкой глаз все того же пленника:
