— Она предложила тебе такую любовь, но в ответ ты лишь плюнул ей в лицо. Ты не станешь одним из ее бессмертных, как те мужчины.
На этом она меня оставила. Я провел еще одну ночь в отчаянной и болезненной борьбе, пытаясь прорвать прочную кожаную веревку на моем запястье. Цинковые гробы. Штук тридцать или даже больше. Вот какова была любовь Веры. Я был на очереди, но явно не собирался попасть в один из этих серых металлических ящиков.
Я потерял счет ночам, по которым Вера посещала и осушала меня. Я даже не волновался о веревках, потому что в паху все так зудело и кололо, что я бы расчесал себя до костей, будь мои руки свободны. От меня оставалось не так уж много — она выпила меня почти до дна. Я уже перестал мечтать о Каз, находясь лишь в двух видах полузабытья — в одном из них меня ждала обжигающая боль и затем опустошение, в другом же меня окутывала слабость, из которой я все реже вырывался, чтобы перерезать когтем толстую кожаную веревку. Наступит час, и Вера отведает меня до дна, возьмет все остатки, и это будет конец. Белль уже предупредила; что после этого я отправлюсь в печь, потому что она не хотела, чтобы хозяйка горевала над моими останками.
Да, я больше не предавался мечтам о Каз, но все же немного мечтал — это были те нездоровые фантазии, которые являются в бреду лихорадки; они кажутся запутанными, но на самом деле ничего не значат. Именно поэтому той ночью я не сразу понял, что уже не сплю, что нечто наклонилось надо мной, положив руки мне на грудь.
Я был так слаб, что какое-то время просто смотрел на него в свете единственной свечи, освещавшей комнату. С одной стороны, до этого момента мне не удавалось рассмотреть лицо существа, склонившегося надо мной с таким же голодным взглядом, как у Веры; с другой же, я знал это лицо лучше, чем свое собственное — серая сморщенная плоть, отвисшая нижняя челюсть, крошечные зубы и сверкающие, как у акулы, глаза. «Улыбающийся убийца».
— Оно искало тебя, — его голос напоминал скрипучий шепот. — Оно искало так долго, Бобби-Плохой ангел. Теперь оно нашло.
Костлявое существо забралось на меня и с мрачным видом стало тыкать мне в лицо печально знакомым четырехгранным лезвием; каждый удар причинял боль, словно неумелый укол. Убийственное создание как-то изменилось, его кожа потемнела, тело истощилось, а мускулы выпирали еще сильнее.
— Что… что тебе нужно? — Я перенес свой вес на другую сторону, готовый применить всю силу, чтобы оборвать обтрепанную веревку. Не думаю, что она уже могла порваться, но выбора у меня не было. Мои движения взбесили «убийцу». Он прислонил лезвие к моему верхнему веку. Я замер. Капля крови появилась на моих ресницах и скатилась по глазу, но я не посмел моргнуть.
— Что тебе нужно?
Должно быть, мой голос был полон страха, потому что я действительно боялся. Я практически исчерпал всю свою веру — веру в Бога, если угодно, — а теперь ситуация стала еще серьезнее.
— Что ему нужно? — «Улыбающийся убийца» издал потрескивающий звук, будто гремучая змея. — Ему нужно перо. Долго шел за пером. Скажи, где перо, иначе оно заберет глаз плохого ангела к себе в карман и сердце плохого, злого ангела на обед, — его изуродованный рот внезапно растянулся, показывая ухмылку. — У плохого ангела самое мягкое мясо. Плохие ангелы всегда такие вкусные.
Даже будучи свободным и вооруженным, я едва спасся после встреч с этим проклятым убийцей, но сейчас я был привязан к кровати и обессилен после бесконечных атак леди Цинк. Мне ничего не оставалось, кроме как тянуть время.
— Зачем тебе перо? — спросил я, чертовски хорошо зная, что оно нужно его господину — Элигору. — В смысле, тут его у меня нет. Я бы не смог его отдать тебе, даже если бы захотел. Оно на Земле. Ты же понимаешь, что я имею в виду? Земля, реальный мир?
«Улыбающийся убийца» лишь еще сильнее прижал лезвие к моему веку. Клянусь, я чувствовал, как оно касается роговицы глаза. А это нехорошо.
— Перо, — сказал он. — Отдай.
— У меня его нет! — Интересно, он слишком глупый или покалеченный, чтобы понять? Моя и так шаткая вера в возможность компромисса начала угасать, но тут я медленно согнул ноги в коленях и прижал к телу. — Но я могу достать перо, если ты поможешь мне выбраться отсюда…
