Она покивала головой, помялась немного, затем подошла ко мне, и наклонилась, чтобы протереть стол.
- Сеньор Иван, не знаю важно это, но последние три дня, за моим кафе, наблюдают из соседнего здания два гринго, - тихо сказала она, - я поспрашивала знакомых, они сказали, что это американские туристы, приехавших на Олимпиаду. Только по мне это какие-то странные туристы, которые ни разу не побывали на стадионе.
Её слова холодом пробежали по моей спине, заставив выступить пот, который каплями пробежав низ, до самого копчика.
Я улыбнулся, и также тихо сказал.
- Спасибо сеньора Катарина, не нужно пожалуйста больше ничего выяснять про них, вдруг это плохие люди?
- Хорошо сеньор Иван, - она пристально посмотрела на меня, - но вы тоже, будьте пожалуйста осторожнее.
- Спасибо, - кивнул я, благодаря за предупреждение.
Простившись с ней, я не стал дожидаться агента, с которым тут у меня была намечена встреча, а отправился к себе.
- «Что произошло? Я где-то ошибся, его раскрыли или он предал? – в голове метались панические мысли, - если бы не сеньора Катарина, представляю, что было, если бы меня сфотографировали с ним, а потом в газетах растиражировали нашу встречу. С учётом того, что все и так пишут про меня, как про суперсолдата КГБ, то подтверждение этого точно вызвало бы сенсацию. Что теперь делать?».
У меня была только инструкция на его неявку навстречу, и ничего о том, что за нами могут следить или что он может предать страну. Моя задача была крайне проста, я должен был просто встретиться, проследить куда он идёт, и зайдя вместе в квартиру, которую он снял, передать ему четыре колонки цифр.
Задумчиво зайдя в наш дом, я пошёл к главе всей делегации, найдя его готовящимся к поездке на соревнования.
- Товарищ Жилин, - я закрыл за собой дверь и подошёл к нему.
- Да Добряшов? – он заметил меня, но продолжил укладывать вещи.
- Мне нужна связь с Первым управлением.
Он продолжил собираться, но внезапно замер, распрямившись и оглядевшись, тихо спросил.
- Что ты сказал?
- Вы с первого раза всё услышали, мне срочно нужна связь.
- Ты Добряшов понимаешь, что ты говоришь и кому? – на всякий случай решил уточнить он, - и что будут последствия за твои слова.
Я кивнул.
- Вечером я тебя найду, не пропадай, - бросил он, и показал мне рукой на дверь.
Он не сильно меня успокоил своими словами, поэтому я продолжал переживать, но хотя бы Эдвин меня нашёл, и мы пошли гулять по асфальтированной дорожке, вдоль зелёных лужаек.
- Что ты хотел узнать? – когда мы отошли далеко, спросил он меня.
- Что мне покупать в Союзе, чтобы продать заграницей, а что вести наоборот? – задал я ключевой для себя вопрос.
- Странно конечно слышать от тебя такое, ведь ты уже был неоднократно за границей, - он покачал головой, - но слухи про тебя ходят разные, так что я не очень-то и удивлён подобному вопросу именно от тебя.
- У тебя какая заработная плата? – спросил он тут же у меня.
- Вообще сто пятьдесят, но за вычетом массажиста и диетолога, остаётся двадцать пять, - выдал я официальную версию.
Барьерист присвистнул и ещё более удивлённо на меня посмотрел.
- Ну ладно, это твоё дело, - махнул он рукой, - в общем Иван, всё просто. Я получаю сто шестьдесят рублей в месяц и доплату в десять рублей за мастера спорта. Из них плачу тринадцать процентов подоходного налога, шесть процентов налога на бездетность, один процент профсоюзных сборов и полтора процента в комсомол. Посчитаешь, сколько у меня остаётся?
- Мало, - признался я.
- Отлично у тебя с математикой, - улыбнулся он, - да, и на эти деньги мне нужно сыграть свадьбу, купить жене платье, снимать комнату, поскольку квартиру можно ждать бесконечно, и ещё мечтать о машине. И такая ситуация Иван у подавляющего количества спортсменов. У футболистов и хоккеистов чуть лучше, всё же эти виды спорта самые популярные, а наша лёгкая атлетика не нужна никому из партийного руководства.
- За медали же платят, - удивился я, - по крайней мере за золотые точно.
- Да, за чемпионство Европы – 500 рублей, - согласился он, - за СССР – хорошо если двести пятьдесят дадут и со всего этого налоги, налоги, оставляя на руках не так уж и много.
