Изабел решила, что мать в подобной ситуации повела бы себя чудесно и с ней, и с Джун.
– Неужели она собирается к нему вернуться? – спросила Кэт, когда Джек Николсон выдал: «Я хочу, чтобы ты вернулась. Я тебя люблю».
– Изабел, а вы вернетесь к своему мужу, если он приедет в гостиницу и скажет так? – спросила гостья, надувая пузырем жевательную резинку.
Изабел посмотрела на Джун и поняла, что сестре хотелось впечатать пузырь прямо в лицо этой женщины.
«Эдвард не позвонил. Не приехал ко мне. Не сказал тех слов, которые в глубине души я хочу услышать, просто чтобы знать: я ему небезразлична, наш брак что-то для него значит».
Она не представляла, сможет ли когда-нибудь снова ему доверять. Но знать, что он сожалеет, понимает, что совершил ошибку и умоляет ее вернуться, – этого она хотела, если уж быть честной перед собой.
– А как же насчет «Ред соке»? – поинтересовалась Кэт, глядя на любопытную гостью расширившимися глазами. Женщина, видимо, не поняла намека.
– О, конечно, Джек Николсон не станет больше встречаться с любовницей. – Гостья странно шмыгнула носом. – Как она может быть такой дурой, чтобы поверить ему? Надеюсь, Нора Эфрон не сделала этого в реальной жизни.
– Невозможно судить, пока сам не побываешь в подобной ситуации, – заметила Лолли.
Гостья надула еще один пузырь.
– Я только хочу сказать, обманувший один раз, обманет и в другой. Что его остановит, особенно если все прощают и принимают назад?
– Дорогая, вы заглушаете кино, – заметила Перл.
Изабел едва не расцеловала ее, хотя все разговаривали во время фильма.
Изабел мысленно покачала головой, когда Мэрил Стрип, вернувшись в Вашингтон с Джеком Николсоном, лежала среди ночи без сна, уставившись в потолок, в переживаниях, пока он спал, ничего не подозревающий, умиротворенный.
«Сколько ночей пролежала я в постели вот так, а Эдвард крепко спал рядом?»
– Ха, смотрите! – воскликнула гостья. – Она ему не доверяет. Шанс ему дала, но она не дура, слава Богу.
– Знаете, чего я не понимаю? – вступил Гриффин. – Как можно жить с человеком и не знать, что с ним происходят такие большие изменения, не имеющее к тебе отношения. Считаешь себя идиотом.
Изабел коснулась его руки, и он удивленно посмотрел на нее, но не воспротивился.
– Люди видят то, что хотят видеть. – Гостья снова фыркнула.
– Ага, вот оно, – проговорила Кэт, не отрываясь от экрана. – Чувствуется, что-то не так, но это еще только намек.
Джун вздохнула.
– Мне нравится подход Мэрил к роману мужа.
«Можно с этим смириться, но это невыносимо, а можно помечтать о другой мечте».
«Помечтать о другой мечте. Я хочу именно этого», – мысленно вздохнула Изабел.
Гостья захлопала в ладоши.
– Потрясающе! Мэрил залепила тортом прямо в эту лживую, изменническую физиономию Джека Николсона и улетает домой, в Нью-Йорк.
Пока шли титры, Изабел размышляла над тем, что ей-то делать. Может, Лолли поправится, у нее наступит ремиссия. И может, Изабел останется поблизости или подумает о том, что могла бы сделать, не повстречай она в шестнадцать лет Эдварда и не позволь ему руководить ее жизнью. Имелись же у нее тогда какие-то мечты – не только не быть невидимой. Единственная ее нынешняя мечта – иметь ребенка.
«Значит, я все-таки мечтаю о другой мечте», – с улыбкой осознала Изабел.
– Пойдемте прогуляемся по гавани? – прошептал Гриффин. – Дождь перестал.
– С удовольствием, – ответила Изабел.
Изабел поднялась наверх взять сумочку и проверить, не застрял ли в зубах поп-корн, и не удивилась, когда мгновение спустя появились с глупыми улыбками Джун и Кэт.
– Ты в этом пойдешь? – спросила Джун, разглядывая наряд Изабел, в котором она смотрела кино: свободные спортивные штаны, хлопчатобумажная блузка с оборками и туфли-балетки.
Изабел чувствовала в этой одежде себя очень удобно, но на всякий случай посмотрела на себя в старинное напольное зеркало в углу.
– Лучше переодеться? – нерешительно поинтересовалась она.
Кэт покачала головой.
– Прекрасно выглядишь. Немножко блеска на губы, и ты вполне готова идти.
– Или сексуальный сарафан и сандалии, – добавила Джун. – Это твое первое второе свидание за всю жизнь.
