— Почему ты вздыхает? — озабоченно спросила Ауль. — Разве тебе еще счастливо?
Порой она еще путала слова.
— Я счастлив, Ауль, — искренне заверил я, — все мои ожидания уже превзойдены. Я с нетерпением жду, что меня еще ждет.
Ауль встала и сказала что-то на языке, который я не понимал. Сразу же после этого один из роботов засеменил внутрь. Он остановился возле нас, кивнул стеклянным шлемом. По старой привычке я поклонился ему в ответ. Ауль сняла его стеклянный шлем и положила его на пол.
— Он будет твоим переводчиком, — объяснила она, — в его программу был внесен твой язык. Он понадобится тебе во время беседы с моим отцом. Посмотри, так он выглядит внутри, немного разумно управляемой энергии, металл и пластмасса…
Много я не увидел. Пирамидка из тонюсеньких, перфорированных пластинок сужалась сверху вниз. Ауль копалась в маленьком иголкой, переставляла некоторые платы с места на место, где-то на уровне живота вспыхивали крохотные лампочки. Затем она снова установила шлем на место и приказала:
— Поприветствуй нашего гостя. С этого момента ты находишься в его распоряжении.
Маленький отвесил мне поклон и сказал: «Говори теперь, он ест быков, коров, лошадей. Ах! Как вкусен сладкий кофе… Пипер, дирижерская палочка в правой… Ганс Вайден, скопление дезоксирибонуклеиновых кислот и рибонуклеиновых кислот…»
— Тихо, теперь молчи! — думаю, я что-то напутала.
Она снова разобрала маленького и перепроверили что-то. Жестяной голос маленького, которым он произнес этот каламбур на моем языке, рассмешил и испугал меня. Не мог ли он вследствие дефекта стать агрессивным? Я хотел спросить об этом Ауль, но она исправила ошибку и повторила команду маленькому. На сей раз он меня очень вежливо поприветствовал и заверил в том, что всегда будет находится в моем распоряжении. Сразу после этого в транспорте стало темно. Я сначала подумал, что это дефект в центре управления, но Ауль сказала: «Сейчас мы влетим в шестой спутник»[10].
Я посчитал «полет в шестой спутник» оговоркой, и больше об этом не думал. Мне не нравилась темнота, и мне было не по себе от мысли, что робот сходу начал понимать мой язык и анализировал меня какой-нибудь частицей своего супермозга или пронизывал меня своими глазами-радарами. Неосознанно я придвинулся немного ближе к Ауль, по-дружески приобнял ее. Я не смог воспрепятствовать тому, что она иначе истолковала мое приближение и самоотверженно прильнула ко мне. Если быть честным, это мне даже понравилось и позволило мне на какое-то время забыть о моем замолкшем переводчике. Только тогда, когда снова стало светло, мы очнулись из нашего погружения.
— Мы прибыли, — сказала Ауль, — снаружи нас будет ждать отец. Не забудь, что я сказала тебе. Он старый человек, ты должен осторожен в общении с ним. И не говори ему о нашем плане — я хочу сначала поговорить с Ме. Если бы он и мне с отцом тоже позволил вернутся, тогда мы, возможно, могли бы прихватить с собой и твоего переводчика…
— Ауль, это гениальная идея! — воодушевлено крикнул я. — Обслуга у нас нынче большая редкость.
Хотя я и не совсем серьезно верил в возможность осуществления ее сумасбродной идеи, меня развеселила мысль о том, чтобы представить маленького в качестве доказательства моего путешествия Ему недоставало только имени. Я предложил назвать его Фритцом или Фритцхеном, потому что он не относился к женскому роду. Но мой переводчик — средний род. Он также немедленно поклонился и бесстрастно произнес: «Мое имя Фритц или Фритцхен.»
Серьезность, с которой он констатировал этот факт, рассмешила меня. Ауль что-то приказала ему. Фритц повернулся, подошел к перегородке, которая отделяла нас от центра управления. Я думал, что мне привиделось, когда он прошел сквозь стену. «Если так пойдет и дальше, я сойду с ума», растерянно пробормотал я. «Ты это видела, Ауль? Он прошел сквозь стену…»
Ауль посмотрела на меня так, как будто я сказал что-то очень глупое. Она взяла мою руку и потянула меня к стене. «Здесь ничего нет», уверяла она, — всего лишь лучевой экран, который абсорбирует ненужные элементарные частицы.»
