Регина подошла ко мне, произнесла серьезно и взвешенно: «Знаешь, Францискус, мне кажется, я понимаю тебя. Ты ищешь аллегорию для своей работы. Чудненько, плакат, мир будущего и все такое, но где же отношение к дню сегодняшнему? Какой прок сегодня от Ефлемеевой звезды? Я немного навеселе, я признаю это. Но все же мой взгляд самый ясный в этой компании. Поэтому я говорю тебе: Пока мы не справимся с проблемами современности, мы не доживем до мира будущего…» Что она хочет от меня, отчужденно подумал я, почему она меня агитирует? У гриля Эрхард громогласно возвестил конец жарки… Это было волшебное слово, дискуссии сию же минуту свернулись. Борода разрезал жаркое, Розочка принесла белый хлеб из кухни, Тео нашел банку соленых огурцов. Я забыл о своем проблемах, и как гостеприимный хозяин раскладывал еду по тарелкам. Мы глотали, жевали и чавкали, чувствовали себя отброшенными в каменный век.
— Господи, как это прекрасно, — увлеченно стонал Борода. — Я всегда хотел однажды поглощать еду и чавкать как древние германцы и бросать остатки луговым собачкам.
Он швырнул наполовину объеденную кость за плечо. Такса Тео, «луговая собачка», не знала, куда первым делом бежать. Со всех сторон ему летели кости и остатки мяса. Вальди хрюкал от удовольствия. Мы поглотили молочного поросенка с толком и расстановкой. Все различия во мнениях были забыты, жаркое, свежий белый хлеб объединяли нас в круг единомышленников. Эрхард пожелал танец баядера и назвал себя шейхом из Недшда. Под звуки музыки из радиоприемника Хайн и Тео танцевали с девушками вокруг барбекю. В темноте, освещенные только костром, они были похожи на вдруг появившихся призраков.
Более или менее мы все вылезли из своей кожи. Эрхард положил остатки от старой ограды в костер, вверх устремились языки пламени. Искры разлетелись словно светящиеся червячки по окрестности. Стало настолько жарко, что нам пришлось потушить часть костра.
Еда несколько протрезвила меня, мне казалось, что взгляд у меня был яснее, чем у остальных. Немного покачиваясь, но твердо решив, справиться с опьянением, я пошел на кухню, чтобы попить воды. Чистая ключевая вода из насоса освежала словно нектар. В окно кухни я смотрел на луг. Прожекторы тракторов сновали вверх вниз. Всё так и должно было случиться, с грустью подумал я, жизнь продолжается, как ни в чём не бывало. А вообще происходило ли что-либо?
Постоянно преследовавшая меня насмешка, которую я получал взамен, начала сказываться. Я стал нерешительным, меня терзали сомнения. Не случилось ли так, что мысли о желаемом стали идеей фикс? Не могли ли быть так, что остальные, скептики и насмешники, были правы в том, что этот был лишь плод моей фантазии, вызванный постоянными умственным напряжением и эскизами плакатов для выставки? В конце концов, и мой сосед тоже был уверен в том, что видел палатку на лугу. Хотя он позднее подвергал сомнению свое наблюдение.
«Мир будущего» — чем больше я сравнивал причину со следствием, тем неувереннее я становился. Продукт фантазии; твердишь себе что-либо на протяжении долгого времени, пока желаемое не начнет приниматься за действительное.
На мгновение я серьезно помышлял о том, чтобы проконсультироваться у врача. Я окончательно решил, уйти от воспоминаний, и даже почувствовал огромное облегчение от осознания себя жертвой помутнения рассудка. Это было обыкновенное приспособление к воле и мнению окружающих — не состояла ли вся жизнь из приспособлений? Потерявший иллюзию порой мудрее того, кто нашел истину…
Они правы в том, что считают тебя сказочником, сказал я самому себе, ты всё это просто выдумал. Просто выдумал… Я повторил эти слова и довольно засмеялся. Теперь я мог даже что-нибудь приврать и послушаться доброжелательных советов. «Госпожа Луна на современный лад» — почему бы нет? Мысленно я находил новые подробности, обрабатывал их.
Регина прервала мою медитацию, пришла, тоже ведомая жаждой, на кухню. «Вот где наш космонавт. Будь добр, Францискус, налей мне воды».
Я наполнил ее бокал. «Знаешь, Регина, перед этим ты сказала кое-что очень разумное, я имею в виду твое замечание по поводу моего бреда. Мой плакат и отношение к сегодняшнему дню. Так оно и есть. Мы сначала должны справиться с проблемами настоящего, если хотим пережить мир будущего. То, что рассказал тогда, конечно выдуманная история — ты это, наверное, сразу заметила…»
