— Помнишь, как пару недель назад Карен сказала, что ты убийца, а не вор? — подала голос Рейчел.
— На самом деле ее зовут Калли, — отозвался я.
Моя подруга не ответила, и я добавил:
— Ага, помню.
— Что она имела в виду?
Рейчел знала, что я работал на национальную безопасность, но пока что я не видел необходимости сообщать ей, что в мои обязанности входила ликвидация подозреваемых в терроризме. Как не потрудился и упомянуть, что в свободное время был убийцей по контракту для мафии.
— Наверное, она имела в виду мою убийственную улыбку, — высказался я.
— Сомневаюсь.
Я поглядел на Рейчел, но промолчал.
— Взять хотя бы то, — продолжала она, — как ты управился, спасая меня и Сэма от этих типов. Не говоря уж о Лу.
— Лу Келли? А он-то здесь при чем?
— Лу можно назвать крутым парнем.
— Да, это есть.
— Но вас с Карен он боялся. А Карен двинула Сэму лишь раз — и чуть не прикончила его.
— И что?
Взяв мою руку в ладони, Рейчел поднесла ее к губам и сообщила:
— Я без трусиков.
Я не мог не подивиться ее способности перескакивать с одной темы на другую как попало.
— Парню всегда полезно располагать подобными сведениями, — произнес я.
И тут подруга без всякой видимой причины так впилась в мою руку зубами, что хоть криком кричи. Я на миг озадачился, вправду ли она рехнулась или дурака валяет.
— Я никогда не ношу трусов, — изрек я.
— А ты хоть почувствовал, как я только что тебя укусила? А то даже не заорал или типа того…
— А, так это ты?.. Ага, почувствовал.
— Вот за что я так люблю тебя! — заявила Рейчел.
— За то, что не ору, когда ты кусаешься?
— Нет, за то, что ты забавный.
— Приятно знать, — сказал я, потирая руку.
— Держу пари, у тебя то́ еще прошлое, Кевин.
— Не спорю.
— Может, когда-нибудь расскажешь?
— Может, когда-нибудь напишу книгу.
— А если да, вставишь в нее меня? — улыбнулась Рейчел.
— Конечно.
— Обещаешь?
— Если я напишу книгу, я вставлю тебя в нее. И назову ее «Ныне и прежде».
— Надеюсь, ты не оформил права на это название, — заметила моя приятельница, — а то продаж не дождешься.
Уже стемнело. В пляжных домиках вдоль шоссе начали вспыхивать огни. Впереди нас, в домике, стоявшем слева, на балкон выбежал стриженный под ноль мальчонка, который спустил штанишки до щиколоток и попытался пописать сквозь перила. Мать прикрикнула на ребенка, в мгновение ока сграбастав его и утащив обратно через раздвижные стеклянные двери. К тому времени оба уже смеялись.
Мы с Рейчел обменялись улыбками.
— Дети, — сказал я.
— Мальчишки, ты хочешь сказать.
— Что, ты утверждаешь, будто девочки никогда не делают пи-пи на улице?
— Только не с высоты.
Мы шагали молча, и я обдумывал ее реплику.
— Маме я не сказала, — поведала Рейчел.
— О чем?
— О нас.
— Что о нас?
— Что мы поженимся, дурачок!
— Ах, это!.. — произнес я.
— Может, скажу при личной встрече.
— Пожалуй, неплохая мысль.
Мы подошли к открытому пространству ярдах в восьмидесяти от ближайшего дома. Я услышал, что сзади медленно подъезжает автомобиль, и инстинктивно увлек Рейчел на левую обочину.
— Шпендики, подбросить не надо? — донеслось до нас из этой машины.
Это была синяя «Камаро Супер Спорт» 1969 года с парой белых гоночных полос на капоте. В ней сидели несколько человек.
Говорил водитель — ровесник Рейчел, то есть возрастом под тридцать, со щербатым передним зубом и сальными волосами. Взгляд у него был остекленевший, как у наркомана, усердно потчующего себя ганджубасом. Когда заднее стекло опустилось, оттуда вырвалась туча дыма, заклубившаяся в бризе.
Затем подал голос один из пассажиров, ужасающе омерзительный чернокожий с толстыми губами:
— Деваху мы подвезем, — заявил он и добавил, обращаясь к Рейчел: — Эй, цыпа, не хошь чуток новенького? Залазь. Мы тя так прокатим, что ввек не забудешь!
— Отгребись, мурло, — отрезала моя спутница. — Или мой жених надерет тебе жопу.
Урод одарил меня пустым, унылым взором из-под приспущенных век:
— Чё, правда, папик?
— Проваливай, — ответил я.
— Че за говно, прям не верится! — проговорил чернокожий кому-то на заднем сиденье. — Сучка отвергает наши клевые покатушки. Наверное, у папика поблизости «Олдсмобиль». Мож, покатаемся, попробуем найтить… Мож, подпалим это твое угребище, а, папик?
