Кое-как успокоив Иру, я сам со смятённым сердцем вышел во двор и побежал лёгкой трусцой в сторону военной части. Совесть начала ковырять ранку в сердце, напоминая о вине перед Аней, но я стремительно гнал прочь эти мысли, ведь Ире я не мог отказать в близости, она слишком была на этом зациклена. Считала, что мы расстались только из-за неё и того случая, и была готова на всё, чтобы ситуация не повторилась.
Раздумывая над произошедшим, я вернулся в расположение части, а затем пошёл в ванную и переоделся.
— Бегал Вань? — в комнату широко зевая, зашёл сонный Сергей Ильич.
— Угу, — буркнул я, старясь быстрее надеть майку, чтобы он не увидел лишнего на моём теле.
— Раненько ты конечно, — он, не обращая на меня внимания, снова лёг в кровать, буркнув при этом, — шиповки запасные привезли, я поставил рядом с твоей кроватью.
— А, да? — тут же обрадовался я, бросаясь к нужному месту и осмотрев югославские потрёпанные шиповки, в которых были уже заменены три родных шипа на наши, одел их, облегчённо вздыхая, они были как раз.
— Ну? — тренер повернулся ко мне лицом.
— Говняные конечно, но лучше, чем босиком, — вынес я вердикт.
Он громко хмыкнул, но комментировать не стал.
Бережно сняв обувь, я поставил её под кровать, а сам надел кеды и пошёл разминаться, чтобы через пару часов быть готовым ехать на стадион.
***
При входе в раздевалку, нас перехватил товарищ Белый, рядом с которым стоял белобрысый парень с внимательными глазами.
— Познакомитесь, Игорь, — представил он нам его, — будет вас сопровождать до конца соревнований.
— Так всё серьёзно? — удивился я, конечно не став при большом количестве народа интересоваться результатами исследования шиповок.
— Ты газеты что ли утренние не читал? — комитетчик пристально на меня посмотрел.
— Нет, а что там? — удивился я, посмотрев на него и на тренера. Кузнецов тоже был удивлён его словами.
— Лучше тебе не знать тогда, — отмахнулся товарищ Белый, — бегай с пустой головой.
— Эй! — возмутился я, — я теперь от любопытства не смогу успокоиться!
— Ваня, просто бегай, — он покачал головой и оставив с нами охранника, пошёл к тренерам сборной.
— Сергей Ильич, в киоск сбегаете? — я повернулся к Кузнецову.
— Уже бегу Ваня, — он сорвался с места и вернулся через двадцать минут, в подавленном настроении. Не отдавая мне, то что держал в руках: две местные украинские газеты — «Комсомольское знамя», «Правда Украины» и одну из центральных газет всесоюзного тиража «Известия».
— Думаю товарищ Белый был прав, не стоит тебе их читать перед стартами, — нахмурился он.
— Сергей Ильич, — я протянул руку, посмотрев ему в глаза. Он нехотя, отдал мне их. Начал я разумеется с «Известий» поскольку они и «Труд» были самыми читаемыми в СССР печатными изданиями.
— «Бегаю — как хочу», «спортсмен, которому всё равно», «таким не место в комсомоле и спорте», — пробежался я по самым громким фразам в статье, где клеймилось моё наплевательское отношение к зрителям, советскому спорту и бегу. Рассматривались различные варианты, что меня привело к такой жизни, и ниже имелись фотографии, переснятые с американских газет, где я мило улыбаюсь американскому послу и его жене. В общем, кто бы это ни был, клевета состряпана была очень хорошо, даже талантливо. Впрямую меня не обвиняли в сотрудничестве с американцами, но намёков было разлито столько, что для простого советского гражданина становилось понятно, что я продался американцам за лобстеров, фотография которых тут же была приведена с того же приёма, и теперь позорю советский спорт перед всей Европой.
Закончив чтение, я бегло глянул на украинские газеты, но там была простая калька с того, что я уже прочитал в «Известиях». Вернув газеты взволнованному тренеру, я стал молча переодеваться.
— Ты чего Вань такой спокойный? — удивился он, — неужели тебя это враньё не задело?
— Да задело конечно Сергей Ильич, я же не железный, — слабо отмахнулся я от него, — но мне всё равно, я приехал завоёвывать медали.
— Ну смотри, — он расстроился ещё больше.
У меня не осталось ни малейших сомнений, что это дело рук Пня и его украинских покровителей, поскольку такой высокий уровень грязи, простой советский журналист вряд ли смог нарыть сам. Чего только стоят фотографии из американских газет. Как я не пытался выбросить всё это из головы, но всё равно выходил на стадион в не очень хорошем настроении.
