Она пулей вылетела из ванной, бросилась в свою комнату, но Артем уже не видел и не слышал ничего и только много позже узнал, что Надежда Дмитриевна убежала из их дома навсегда. Без вещей и в тапочках, только схватила кошелек с остатками зарплаты за прошлый месяц, надо надеяться, ей хватило на билет до дому. Валентина дико безумно орала в трубку, что найдет ее, из-под земли достанет эту гадину, эту убийцу и засудит навсегда, навечно, чтобы она сдохла, и дети ее сдохли, и следа их не осталось на земле. Но на самом деле убийцами были они сами, Колины отец и мать.
Нет, Коля не умер. Вернее, почти не умер, скорая сумела раздышать его до слабого пульса. Все остальное сделала Арина – заинтубировала, подключила к ИВЛ, выклянчила отдельную палату у злющего, как ротвейлер, заведующего реанимацией. Арина, его почти-сестра, сто лет не звонил, ни разу не спросил, как справляется одна. А ведь знал, что переехала от родителей, разошлась с мужем. Лучших людей в своей жизни не ценил и не берег, жалкий тупой идиот.
Валентина узнала от мамы Наташи. Позвонила из Милана выразить соболезнование по поводу смерти Муси, и мама, задыхаясь от ужаса, выдавила несколько слов. Артем не удивился, что Валя не перезвонила ему и не прилетела тут же из Италии. Потому что ее больше не было, он был уверен, что ее больше нет. Он сам почти умер, когда увидел то, что увидел, но разве он носил Колю девять месяцев в животе, мучился тошнотой и одышкой? Разве он рожал ребенка в крови и муках? Разве Валя могла не умереть после случившегося?
Только через две недели пришло сообщение на электронную почту: она в Смоленске, с врачами Коли говорила по телефону, пожалуйста, не нужно ни искать, ни утешать. В ближайшее время она не в силах вернуться.
– Шоковое состояние, – прошептала мама, – у нее просто шоковое состояние. Время лечит, мой дорогой, нельзя так отчаиваться, тебе еще потребуется много сил.
Через три недели Коля начал дышать самостоятельно и пришел в сознание. Вернее, он открыл глаза, и это все. Не плакал, не звал маму, ничего не говорил. Если давали пить – пил, есть – ел. На ложечку страстно любимого прежде мороженого даже попытался улыбнуться. Врачи уходили от ответа, морщились, говорили общие слова. Мозг слишком долго находился без кислорода, но если ребенок начал дышать и глотать, то есть шансы и на дальнейшее улучшение. Может быть, даже встанет на ноги.
Еще через месяц стало ясно, что на полное выздоровление рассчитывать не приходится. Коля тупо смотрел перед собой, иногда бессмысленно улыбался. На ножках стоял плохо, но все-таки постепенно научился ходить за руку, покачиваясь при каждом шаге.
Все это время Артем ночевал на чердаке. Пустой дом, пустые бессонные ночи среди Мусиных вещей. Да, ночи выматывали не меньше тупого сидения возле больничной кроватки, поэтому неожиданный звонок телефона даже обрадовал.
– Артем Ильич, как хорошо, что я вас застала наконец! Мы предварительно договорились с Валентиной Николаевной, но требуется согласие всех прописанных жильцов, то есть и вас, и Марии Самойловны Шнайдер. Как по поводу чего? Продажи квартиры, конечно. Мы обсуждали еще два месяца назад. Понимаете, у нас довольно широкие возможности для покупки жилья, но муж давно мечтал вернуться на улицу детства. И вдруг ваша квартира – не просто Петроградская сторона, но именно Лахтинская! Он уже все проверил, получить разрешение на достройку лифта и дополнительного этажа вполне возможно. Если у вас ничего не изменилось, будем рады подписать договор.
Что ж, с жильем в любом случае требовалось что-то решать. Артем продолжал на автопилоте платить за аренду коттеджа, но было исключено везти туда больного ребенка. Еще невозможнее казалось отбирать у мамы квартиру в башне, пусть она и настаивала на обратном обмене. Продажа чердака на этом фоне становилась прекрасным выходом. Тем более согласия Марии Самойловны Шнайдер больше не требовалось.
Гораздо более сложной и мучительной темой оставался вопрос с работой. В первые дни трагедии Артем отправил шефу просьбу об отпуске за свой счет в надежде потом уйти окончательно. Но Коле требовалась длительная реабилитация, частная медсестра, дорогие лекарства-стимуляторы, пришлось вернуться на прежнее осточертевшее место. Теперь вся нагрузка упала на близких. Мама готовила еду, носила в больницу тяжеленные сумки с морсами и бульонами, дарила подарки нянечкам, но особенно Артема растрогал Петр Афанасьевич. Он официально ушел на пенсию, оставив за собой только факультатив по физике, а все свободное время посвящал Коле – купал, кормил, водил по коридору, бережно поддерживая за спинку. На работе Артем, как и прежде, тонул в документах, ни с кем не успевал да и не хотел общаться, поэтому не знал размаха проблемы, пока Андрей Федорович не вызвал его к себе в кабинет для личного разговора.
