Затрезвонил телефон, но оторвать голову от подушки не было сил. «Зоя, больше некому. Надоест — бросит». На какое-то время звонки смолкли, но лишь затем, чтобы перевести дух. В сочетании с головной болью это становилось пыткой. Он поднялся, отыскал тапочки, посидел в надежде, что звонки прекратятся, но серия затянулась.
— Да!
— Ой! Здравствуйте!..
— Здравствуйте. — «Что скажут на этот раз».
— Я уже не надеялась, вы собирались уезжать.
Он попытался вспомнить, кому еще говорил об отъезде, но, ощутив нарастание пульсирующей боли в голове, оставил непосильное занятие.
— Извините, с кем я?..
— Не узнали?..
— Не узнал.
— И в электричке не узнали или сделали вид?..
— О, Юка!..
— Меня зовут Юлей. А вас Андреем, я помню. Выходит, вы меня нарочно не замечали?..
— Ну, во-первых, вы были не одна… И потом я устал, на душе было скверно — неловко являться в таком виде… — Он подождал, что она скажет на это, не дождался, спросил: — Как ваши экзамены?..
— Провалила. Плохо ругали меня.
— И намного я недотянул?..
— На один балл!.. — Она рассмеялась.
— Но ведь я предупреждал, что у меня не выйдет… Не огорчайтесь, взгляните на неудачу, как лиса на виноград — сразу отыщется другая привязанность. — «Только тебе и советовать».
— Вам легко философствовать — чужую беду рукой разведу!..
— Но в вашем возрасте все беды кажутся непоправимыми и все легко забываются. Положитесь на время: оно и лекарь, и философ, и судья — все лечит, все объясняет, все разрешает. — «С похмелья, а поди ж ты!..»
— К тому же время идет быстро!.. — в тон ему насмешливо протянула она.
— И впрямь быстро. Наверное, оно шло бы медленнее, будь его у нас побольше.
— Вам хочется утешить меня?..
— Какой из меня утешитель!.. Скорее — бит небитого везет! — «Что верно, то верно».
— И у вас неудачи?..
— И у меня.
— Потому и не уехали?..
— Не совсем… Кстати, откуда вы знаете, что я собрался уезжать?..
— Не догадались?.. Я вам звонила поздно вечером… Да нет — ночью!.. А вы кому-то сказали, что уедете послезавтра. Далеко собрались?..
— В теплые края. У меня отпуск.
— А уезжаете сегодня?..
— Наверное… — «Интересно, как это у меня получится».
— И я сегодня! В Ялту. А вы?..
— И я туда же. — «Почему нет…»
— Здорово!.. У вас какой вагон?..
— Никакого. Я своим ходом, на машине. Так веселее, нет?..
— Еще бы!..
— Вот и бросайте свой поезд: места хватит.
— Да?.. Меня провожают!..
— Я так и подумал.
— Что подумали?
— Много совпадений, что-нибудь не совпадет.
Она молчала, и он, решив, что говорить больше не о чем, в ожидании прощальных слов, тоже молчал. И вдруг ему показалось, что за этим молчанием — досада.
— Вы слушаете?..
— Слушаю…
— Если дело в провожатых…
— Ну?..
— Можно устроить… — «Я говорю, как взяточник».
— Как устроить?..
— Очень просто: вы пересядете из поезда в машину.
— Как это?.. Где?..
— В С. у вас остановка, а я там буду раньше поезда.
Молчание затянулось. «Чтобы понять, нужно немного времени, а отказаться — и того меньше. Значит — и хочется, и колется».
— Так можно?.. — прошептала она едва слышно.
— Отчего же нельзя?.. Если хочется.
— А вы… не обманете меня?..
Он не сразу нашелся. От этих ее слов повеяло чем-то давнишним, далеким — столько в них было совсем детской неспособности скрыть сокровенные помыслы. И захотелось успокоить, заверить, что ей нечего опасаться, пусть положится на него. Но едва обозначившись, благое намерение тут же ретировалось, точно устыдилось своего вида.
«Была бы честь предложена… У нее свой сценарий. Надоел, должно быть, художник, иначе не звонила бы все утро. У них у всех свои сценарии».
И он сказал с небрежностью человека, чью порядочность без всяких оснований ставят под сомнение:
— Через полчаса я выезжаю.
— Так рано?.. Поезд уходит в три…
— Есть примета: запасаясь временем, выказываешь уважение госпоже удаче. — И, дождавшись коротких гудков, прибавил, глядя на микрофон: — Думай, голова.
Госпожа удача посмеялась над его предусмотрительностью. В десяти километрах от С. легковая машина, которую он собрался обойти, вдруг заметалась из стороны в сторону, боком ткнулась во вставший перед ней рефрижератор и загородила левую часть дороги. Он пробовал тормозить, но, чувствуя, что колеса скользят по мокрому асфальту и «Волгу» несет в начавшуюся свалку, юркнул вправо, проскочил раскисшую от дождей обочину — в полуметре от заднего фонаря рефрижератора — и скрылся за насыпью, рискуя сломать шею в одиночку.
