– Ну, а если? – с сомнением проговорил Горохов.
– Никаких если, Петр Герасимович! Что они – не понимают?! – Чиненков перешел на свистящий шепот. – Да я первый уйду… Там ведь не дураки сидят. Сравнивать вас и Лунева!
– Думаешь? – озабоченно переспросил Горохов, словно окидывая себя мысленным взором.
– Факт!
Щелкнуло в системе диспетчерской связи, запищал зуммер. Горохов вразвалочку подошел к пульту, нажал клавишу.
– Слушаю, Горохов.
– «Петр Герасимович, на Махачкалу опять задержка!» – сказал в динамике женский голос.
– А в чем дело?
– «Кажется, не заправлен.»
– А ты узнай… И не трезвонь больше. Мне некогда, – Горохов нажал клавишу и вернулся к Чиненкову. У того уже были готовы аргументы.
– Лунев нашей службы не нюхал. Что у него? Летал как все…
– Положим, летал-то он… – попытался возразить Горохов.
– А что? Я вам скажу – разговоров больше! – убежденно зашептал Чиненков. – У нас же как? Человек один раз вылетит по расписанию, так о нем уже песни поют.
– А переучивался в Академии? Не шутка. Факультет организации производства, – вздохнул Горохов.
– Ах-ах! Подумаешь. Факультет.
– И потом – молодой он, – выложил последний козырь Горохов.
– Сомнительное преимущество, – парировал Чиненков. – Молодой – сиречь неопытный. А у вас стаж почти полвека… В нашей системе, я вам скажу, никакие знания роли не играют… Только опыт! Сложная система у нас, надежности мало. Молодым тут делать нечего, они пусть ума набираются под руководством старших. Вот я – молодой… Разве я не понимаю, что руководить аэропортом должны вы, а не Лунев…
Опять запищал зуммер. Горохов подошел к пульту, включил связь.
– «Петро, ты не забыл, что сегодня хоккей?»
– Ты мне лучше про рейс на Махачкалу скажи, – добродушно отвечал Горохов.
– «Там все в норме. Улетят. Не сегодня, так завтра».
– Смотри у меня, Федор!
Горохов снова выключил селектор, оперся кулаками на стол, глянул орлом.
– Значит, говоришь, меня должны?
– Больше некого, Петр Герасимович! – развел руками Чиненков.
В аэровокзал как-то бочком вошел худощавый человек с жалобным, слегка заискивающим лицом. Под мышкой он неловко держал большую картонную коробку из-под макарон. Близоруко, с прищуром оглядев зал, он направился к выходу на перрон, где сгрудились встречающие. Пробираться по залу было трудно, человек то и дело путался в лабиринте чемоданов и спящих.
Подойдя к девушке в форме, дежурившей у выхода, он спросил:
– Рейс из Иркутска прибыл?
– Нет еще.
– А когда?
– Как прилетят, так и будет.
– Понятно…
Он отошел к стене, поставил коробку на пол. По тому, как он управлялся с нею, было видно, что коробка пуста.
Рядом стояла увядающая женщина с увядающим букетом.
– Вы тоже иркутский встречаете? – спросил мужчина робко.
Она вздрогнула, отчего с букета осыпалось на пол еще несколько лепестков.
– Это безобразие! Опаздывает на двое суток.
– Иркутский? – испугался он.
– Ташкентский! Ташкентский! У меня цветы вянут.
Лепестки бесшумно падали на пол.
– А вы узнайте, – жалостливо посоветовал он.
– У кого? – она презрительно посмотрела на него. – В этом аэропорту даже начальника нет!
– Как же они… без начальника?.. – мужчина совсем сник.
– А вот так! – торжествующе сказала она и вдруг, с ненавистью взглянув на букет, швырнула его в урну.
Официант в плохо отутюженном смокинге появился за стеклянной дверью ресторана и перевернул табличку. Было «Ресторан закрыт», стало «Ресторан открыт». Он распахнул дверь и отодвинулся в сторону, приглашая пассажиров зайти.
В ресторан стали втекать первые посетители. В их числе была и группа гастролирующих музыкантов: певица Валентина, администратор Аркадий, пожилой саксофонист Виктор Иванович и молодой барабанщик Толик… Они заняли стол. Певица взяла меню.
Официант подошел к ним.
– У нас еще ничего не готово. Плита разогревается, – сообщил он.
– Зачем же вы открываете? – недовольно сказала певица.
– Расписание, – пожал он плечами.
– Вы бы лучше летали по расписанию! – вскипела она.
– Валентина, не нервничай, – примирительно сказал саксофонист. – У ресторана одно расписание, у плиты другое…
– У самолетов – третье, – подхватил Аркадий.
– Как вас зовут? – обратился саксофонист к официанту.
