Время в общем смысле – необходимая форма, в которой мы осознаем все наши представления, а через это все то, что только может быть доступным нашему сознанию. Представление времени опирается на осознание смены ощущений и явлений, также на повторении и узнавании разных состояний сознания. В лингвистическом понимании время – это: 1. Ед. ч., неопределяемое понятие. Обычно в словарях определяется как «длительность существования», «Идеальная среда», где развертывается существование в изменении и где имеют место события и феномены в (порядке) следования. Такое время соотносится с самыми разными философскими и научными представлениями: время Бергсона, солнечное время, время покажет. 2. Ед. ч. и Мн. ч., «часть времени 1., большой по протяженности промежуток времени», выделяемой по какому-либо характерному признаку, близко по своей семантике к эпохе, веку. С незапамятных времен, время Пушкина, иное время. 3. Ед. ч., «промежуток времени на оси времени без точных границ», конкретное-референтное время в аспекте длительности: упустить время, тянуть время, располагать временем. 4. Ед. ч., «точка на оси времени». Это либо временная точка, к которой приурочено событие: указать время заседания, либо часовое время: спросить точное время. 5. Ед. ч., «промежуток времени с (точными) границами, не связано с осью времен», для этой лексемы важен количественный аспект: во время еды, на время. 6. Ед. ч., «промежуток времени без точных границ, занятый какой-либо деятельностью или гетерогенным процессом»: время жатвы, время сна. Время в этом значении задает некоторую типизированность, а денотат может встраиваться как в циклическую модель времени, так и в линейную. 7. Ед. ч. и Мн. ч., «грамматическая форма глагола», представлена устойчивыми сочетаниями настоящее, будущее, прошедшее [Панова: www.dialog-21.ru/Archive/2001].
Пространство – в философском плане это необходимая форма, в которой располагаются все наши ощущения, оно всегда связано с ощущениями и неотделимо от них не только в восприятиях, но и в представлениях. Лексикографический план: 1. Ед. ч. и Мн. ч. «Идеальная среда, характеризуемая протяженностью всех своих частей, в которой располагается наше восприятие и которая содержит все протяженные предметы»: Нет, в пространстве нет (Марина Цветаева). Философски: ньютоново пространство, эвклидово пространство. У этой лексемы семантика очень широкая: могут подходить самые разные денотаты (мир, вселенная, небо, умопостигаемые абстракции). Пространство в отличие от мира, света не имплицирует представление о границах и порядках. В первую очередь эта лексема может связываться с представлениями о пустоте и незаполненности, о бесконечности, необъятности и неохватности. 2. Ед. ч. и Мн. ч., «часть пространства, без четких границ, представляющая как единое образование». В предложении это конкретно-референтная область, территория, поддерживается в основном сочетаемостью с существительными в родительном падеже, чаще с прилагательными: воздушное пространство. Русский гимн – и русские пространства (Марина Цветаева). Удерживает и идею пустоты, беспредельности: В громадном пространстве, которое лежало передо мной, я не увидел кроме этого огня ни одной светлой точки (А.П. Чехов). Может связываться и с перемещением: То пространство, которое он [Пилат] только что прошел, то есть пространство от дворцовой стены до помоста было пусто (М. Булгаков). 3. Это есть «промежуток между чем-нибудь; место, способное вместить что-нибудь», то есть это свободное место, которое нужно заполнить: Да тут столько пространства! 4. Пространство как «абстрактная среда, напоминающая идеальную среду с протяженностью всех ее частей», например, в лингвистике: пространство текста, частеречное пространство.
Особенности категоризации времени и пространства в поэтическом мире Марины Цветаевой и Зинаиды Гиппиус, объективированные в лексической структуре текстов, формирующих временно-пространный фрагмент индивидуально-авторской картины мира, освещаются нами в несколько своеобразной форме. Время мы далеко не всегда соотносим с тем конкретным временем, в котором проживали авторы, то есть строгого хронологического порядка следования текстов мы не придерживаемся, равно как и нет точных параллелей с местопребыванием поэтов при описании использования локативных лексем. Наибольший интерес для нас представляет анализ лексического уровня художественного текста; со стихотворения, с языкового примера, с выявления корпуса номинаций времени и пространства мы стремимся выйти на уровни: текстовой, поэтический, историко-культурный. Так, анализируя специфику лексической организации текстовых фрагментов, формирующих временный и пространственный фрагменты индивидуально-авторской картины мира, мы попытаемся выстроить «рисунок» временно-пространственного континуума, в котором навечно растворились как сами поэты-женщины, с одной стороны, изумительно талантливые стихотворения которых «перешагнули» в духовный мир читателей всех времен и навсегда – с другой.
