На лицо грубейшая подтасовка фактов, ложь. И необходимо отметить: произносит её Познер не моргнув глазом. Даже вроде бы как снисходительно, как бы с высоты своей «объективности и непредвзятости». Так лгать может только человек, напрочь лишённый совести.
Глазьев строит свою тактику грамотно — как всегда собран, чётко и конкретно объясняет, как было дело. Познеру это не нравится: он несколько раз перебивает Глазьева — вы, мол, на мой вопрос так и не ответили. Ни мало не смущаясь тем фактом, что Глазьев ответил на его вопрос в первом же предложении! Но Познер не был бы Познером (и не зарабатывал бы такие деньги), если бы обращал внимание на подобные «мелочи».
Глазьев рассказывает предысторию конфликта. Когда он говорит о преступлениях в ходе приватизации, снова показывают выражение лица Гайдара. М-да, хороший человек, сразу видно… «Солонку спёр, не побрезговал» (С).
Когда Глазьев говорит, что сторонники Гайдара платили за каждый выстрел по Верховному Совету, что раздавали «добровольцам» оружие и водку, Гайдар уже криво ухмыляется в сторону. А что тут скажешь? Про эти вещи писали неоднократно, и в отнюдь не патриотических изданиях. Хотя по человечески его понять можно — неприятно, когда тебе напоминают о давнем преступлении…
Правда, тут очень быстро и исключительно профессионально старается пресечь эту тему сам Познер. Ему зачем-то нужно, что бы действия Гайдара и Ко не выглядели как заранее подготовленная акция. Это всё бездоказательно! — затыкает он рот Глазьеву как раз в тот момент, когда последний рассказывает о деньгах, взятых в Центробанке. Как это — бездоказательно? — изумляется тот. А вот так — не доказать и всё! И фраза Глазьева о том, что доказать то можно, пресечена очевидной грубостью ведущего: неправда.
Следует помнить: ведущий — фигура изначально нейтральная. И если он кому-то затыкает рот, да ещё обвиняя его во лжи открытым текстом — значит, это ему нужно в какой-то игре. И ставки в этой игре чрезвычайно высоки.
Действительно — значительные суммы в ЦБ просто так, за здорово живёшь не взять. И оружие, про которое упомянули и Гайдар, и Глазьев, тоже из кармана не вынешь. Раз всё так было — значит, ельцинисты готовились заранее? Значит — не случайная была стычка, значит к ней сторонники Президента сознательно вели дело? А вот это «выяснять» Познер почему-то очень-очень не хочет. Оно и понятно — человек ведь за зарплату работает.
Правда — за очень-очень большую…
Следом — опять Гайдар. Всё, что он говорит, можно свести к одной фразе: они не хотели договариваться, сами виноваты. Это не столь важно — что он будет говорить, предугадать не трудно.
Интереснее то, что его опять показывают как твердолобого кровопийцу, который явно сам заварил эту кашу. Глазьев прав и люди это чувствуют: найди кому выгодно преступление — и ты его раскроешь; команде реформаторов позарез необходимо было замести следы своих махинаций. Народ сейчас не такой доверчивый, как десять лет назад — он в бескорыстие демократов уже не поверит.
Кроме того, стилистика показа Гайдара явно отрицательная. Его «специфические» интонации, мимика, жесты — резко отталкивающие. И это не смягчается оператором — наоборот, выставляется напоказ. Да ещё на фоне по прежнему собранного, как в бою, Глазьева и очень натурально переживающего за справедливость Рогозина.
Следом за нарастающей полемикой Познер объявляет второе голосование: считаете ли вы, что применение силы было оправдано? Да — нет, голосуйте пожалуйста!
И теперь — выход экспертов «из зала». В.Г. Лошак, в те дни И.О. редактора «Московских новостей». После аплодисментов появляется безлико-интеллигентная личность. Показывают отчаянно хлопающего Черниченко — родственную душу учуял, своего.
Сначала, для затравки — болтовня ни о чём. Так мог бы говорить Кот Леопольд, если бы его пригласили в качестве эксперта.
Но вот потом — внимание! — он делает исключительно важный вывод-заявление: в 1993 году в Москве, в Белом Доме имело место нечто среднее между попыткой «реванша» (упомянув это мерзкое словечко, он не уточняет ничего; получается: те, кто был в Белом Доме, были реваншисты. Известно: в нашей стране слово это, взятое из арсенала Агитпропа, до сего дня несёт отчётливо выраженный отрицательный оттенок) и «восстанием городского дна». Люмпенов то есть, отбросов… И победителей не было. Но мы все в редакции понимали: это нужно было как-то прекращать.
