Бедный, бедный…
– Не плачь, перестань. Это случится не сию минуту. Может, вообще нескоро. Но раз уж таковы мои… хм… перспективы, хочу с тобой договориться. Раз и навсегда, чтобы больше никогда к этому не возвращаться. Пожалуйста, Жабка, не позволяй им оставлять меня в таком вот состоянии. – Он кивнул на кровать. – Мы с тобой никогда об этом не говорим, и правильно делаем, потому что незачем каркать и портить себе радость жизни, но когда-то нужно. Давай один раз проговорим всё до конца, решим, и будем спокойно жить дальше. Поговорим, как зрелые люди – без соплей. Хорошо?
Она кивнула и вытерла слезы.
– Хорошо.
– Когда со мной это случится, не давай им подключать меня к системе принудительного жизнеобеспечения. Я оставлю на этот счет юридически оформленное распоряжение, а ты проследи, чтобы оно было исполнено.
– Прекрасно, ты всё продумал. – Жанна старалась говорить спокойно. – Узнаю мастера планирования. А что будет со мной? Если ты, в каком угодно состоянии, живой и дышишь, это одна история. Если тебя нет – вообще нет, совсем другая…
Спокойно не получилось, голос сорвался.
– Я и о тебе подумал, – сказал он быстро, чтоб она не успела разреветься. – Всё под контролем, Жабка, капитан на мостике. Смерти ты не боишься, я знаю. Ты боишься того же, чего я: остаться одному. Предлагаю решение.
– Ну?
Она смотрела на него наполовину недоверчиво, наполовину с надеждой.
– Решение применимо для обеих договаривающихся сторон. В конце концов, нельзя быть стопроцентно уверенным, что первым чебултыкнусь именно я. – Клим подмигнул. Самое страшное было позади, и настроение у него поднялось. – У тебя, знаешь, такое давление, что еще вопрос, на какую лошадку ставить.
Но Жанна перехода на легкий тон не поддержала.
– Что ты придумал? Говори.
– Ты меня знаешь. Если я сообщаю плохую новость, то за нею обязательно последует хорошая. На книжной полке за сорок пятым томом «Брокгауза» я устроил секретик.
– Видела я твой дурацкий «секретик». Ты там прячешь от меня мерзавчик с коньяком.
Он удивился, но не очень. Привык за пятьдесят девять лет, что от Жанны спрятать что-либо трудно.
– Это не коньяк. Я бутылочку еще в Москве раздобыл.
А Жанна уже обо всем догадалась, и слезы сразу высохли.
– Ты у меня умничка, – сказала она. – Всё продумал, обо всём позаботился. За это и люблю.
Клим вопросительно глядел на нее. Неужто вправду моментально поняла?
Жанна вздохнула: все-таки он не слишком лестного мнения о ее умственных способностях.
– Как принимать эту дрянь? – деловито спросила она. – На язык что ли капать? Или разбавлять? Не хотелось бы ошибиться, если что.
– Там уже всё, как надо, разбавлено. В рюмку – и залпом. Можно под лимончик.
Лицо мужа осветилось улыбкой. Он был счастлив, что неприятный разговор можно сворачивать. И все же Клим не был бы собой, если б не завершил тему теоретическим резюме.
– Хорошо быть нерелигиозным, правда?
– Не знаю.
– О’кей, всё решено и сказано. Больше об этом не будем. Ни говорить, ни думать. Поклялись друг дружке, как Герцен с Огаревым, и вперед, заре навстречу.
– Ладно, Герцен. Идем отсюда, жуть берет.
Жанна совершенно успокоилась. Ей только хотелось побыстрей уйти из нехорошего места. Еще и старуха вдруг шумно завздыхала, будто где-то вдали запыхтел паровоз.
Сандра становится тигрицей
Мне не нужно вызывать из памяти путь от железной дороги на север, я и так очень хорошо запомнила эти десять дней – вероятно, потому что ничего похожего со мной ни прежде, ни потом не случалось. Весь этот кусок лета представляет собою маленькую жизнь с началом, развитием, кульминацией и развязкой. Отдельное пространство, свое измерение времени, ни на что не похожий мир. Такое не забудешь.
Мы выгрузились на станции Якеши. Это был поселок, который вырос вокруг путейских мастерских, и, за исключением десятка домов, принадлежащих железнодорожному управлению, совершенно туземный. Здесь шла бойкая торговля скотом, пушниной, оленьими шкурами, рогами и всем прочим, что могли дать монгольские степи и хинганские леса. Товар пригоняли, привозили и приносили, подчас из дальних мест, маньчжуры, монголы, даже орочены и гольды, а покупали его или меняли на винтовки, консервы, соль, сахар, мануфактуру и другую городскую продукцию китайские торговцы.
