Вдалеке частоколом стояли горы. Их темные громады накалывали небеса скрежеще-рваными пиками. Перед ними — загадочные массивы июньского леса с редкими огоньками селений. А прямо под окном — территория академии Форван.
Лужайки и фонтаны, подсвеченные искрящимися фонарями. Темные силуэты шепчущихся студентов в треугольных мантиях. Архитектура — бесконечное торжество готики: главное здание было огромным, как пять Нотр-Дамов, щедро изобиловало контрфорсами. Я стояла на каком-то очень высоком этаже, не меньше десятого — надо же… Вокруг имелись еще постройки. Все они, даже оранжереи, были выдержаны всё в том же пламенеющем жанре.
Иглы, иглы, иглы.
Птицам падать тут противопоказано — нашпилятся в секунду.
— «Я всегда твердил, что судьба — игра. Что зачем нам рыба, раз есть икра. Что готический стиль победит как школа, как возможность торчать, избежав укола»… — пробормотала я. — И это вы, Иосиф Александрович, тут не бывали!.. Вам бы понравилось.
Красота мира Гало заставила сердце сладко подъёкивать. Забив на приватность, оставив окно открытым, я долго принимала ванну.
А когда вышла в спальню, там никого не было. Ни Артура, ни слуг (хотя кровать, еда и одежда в вольере уже появилась. И даже шторки, ну надо же!).
Я быстро сменила приевшуюся ночнушку на случайное платье из стопки. К моему удивлению, оно было создано по современной земной моде — шифоновое, длиной до середины икры, с мелким цветным рисунком, выделенной талией и объемными рукавами. Хм, красотища! И откуда его только взяли?
Впрочем, Борис же говорил, что тут есть кафедра Межпространства: эдакие маги-добыватели, мелкое колдунское ворье…
Что ж! Прекрасно!
Надо будет к ним наведаться со списком покупок.
Какое-то время я без особого интереса ковырялась в тарелке с едой, а затем пала жертвой реверсивной психологии… То есть, конечно же, сунулась в дверь без таблички, за которую мне запретили заглядывать.
* * *
Открыв ее, я в первый момент отшатнулась.
За дверью была какая-то жуть.
А именно: стоящая вертикально темно-серая вихрящаяся масса, мясистая туча, да еще и разрываемая молниями. Внутри нее грохотало.
— Ого, — сказала я. А потом: — ААААААААААААААААААААААААААААА!!!!
Потому что — клянусь вам! — я не рыпалась, не дергалась, не пыталась шагнуть вперед. Но долбанная туча вдруг стала водоворотом и буквально вырвала меня из спальни, втащив в себя…
Какое-то время я летела в неизвестном направлении, визжа и размахивая руками. Но через несколько секунд все вдруг оборвалось… Водоворот сюрреалистично выплюнул меня в прежнюю позу: я вновь стояла у открытой двери, туча вновь благообразно перекатывалась за ней.
Вот только комната у меня за спиной была другой. Не спальня Артура, а скорее кабинет сумасшедшего ученого.
По стенам висели карты и схемы, рисунки на них светились и перемещались, как им угодно. В воздухе летали книги, размахивая страницами — одна такая чуть не дала мне по голове, я еле отмахнулась. На рабочем столе был бардак из бумаг и булькали какие-то склянки.
А между ними стояла фотография в рамочке. Ого, значит, и некие конкуренты Nikon, Kodak и прочих тут есть?..
Причем люди на фотографии двигались в лучших традициях «Гарри Потерра»: махали мне руками и всячески привлекали внимание. Заинтригованная, я подошла поближе, взяла рамку в руки и тотчас удивленно вскрикнула…
* * *
На фотографии были изображены трое.
Они стояли на лужайке перед академией Форван и казались до неприличия счастливыми. В центре кадра находился Артур Ван Хофф Эдинброг — он широко, искренне улыбался, чуть вскинув подбородок. В глазах мага плясали шальные игривые искорки, очень неожиданные, а темные волосы раздолбайски и бодро торчали по сторонам — видимо, когда-то Артур и не пытался их приглаживать (пусть даже безуспешно)… Одной рукой парень махал в камеру, другой — крепко, по-хозяйки обнимал за талию какую-то невероятно красивую кудрявую блондинку.
Она была одета в бордовый джемпер с гербом академии и экстремально-короткую клетчатую юбку. Судя по всему, тоже студентка. Девица стояла в профиль, прижавшись к магу своими внушительными достоинствами и эдак «романтично» согнув ногу в колене (вот фиг знает, как это называется, но я постоянно вижу такую позу на фотографиях. Сама именую ее «ножкой ЭТЬ!»). Незнакомка целовала Эдинброга в щеку, или, скорее даже, в уголок улыбающегося рта. Из-за того, что кадр был «живой», она делала это снова и снова. И снова.
