– Мы вернемся.
Одноглазый и не думал восстанавливать свою оболочку, как только получил от меня пыль. Вместо этого Вратарь подходил к наиболее нуждающимся (судя по внешнему виду) Братьям и делился с ними теми крохами, которые приобрел. И между делом говорил со мной.
– И даже будем участвовать в войне. Не надо думать, что мы ничего не знаем. Отголоски ее достигли и этого мира.
– Как я понимаю, сейчас прозвучит «но»?
– Но мы не будем подчиняться Агонетету. Не станем бегать по любому надуманному поводу по всем мирам. Охранять алтари в местах, где они вовсе не нужны. Или напротив, быть лишь функцией на большом межмирном потоке. Мы возвращаемся, чтобы помочь Ядру, а не быть снова марионетками.
– По рукам, – сказал я.
Собственно, особых сложностей с этим не было. Во-первых, Агонетета нет. Пока. Поэтому и подчиняться ему не надо. Во-вторых, проблемы необходимо решать по мере их поступления. Мне не сказали – привести бойцов, которые будут подчиняться. Там было только что-то про воинов. И все. Понятно, что мосты придется наводить долго. А что вы хотели от отступников? В-третьих, три десятка Вратарей (а после Ям они вернут свою боевую мощь) – сила, с которой можно считаться. Поэтому потребуй Одноглазый в обмен на возвращение выложить из Вратарей Ядра на портальной площадке: «Welcome home», я бы отправился уточнять, сколько Братьев для этого нужно?
Нашу вполне конструктивную беседу прервал крик Рис. Тот самый крик, который бы мне хотелось слышать в самую последнюю очередь. Одноглазый, да и остальные Вратари с интересом наблюдали за конвульсиями девушки.
– Все в порядке. Такое изредка случается, – пришлось объяснить увиденное.
– Первый раз такое вижу, – сказал Одноглазый.
– Боюсь, в ближайшее время ты увидишь много чего неприятного.
На этот раз припадок Рис был самым долгим из всех. Ее отпустило ближе к рассвету, а окончательно она пришла в себя лишь к середине дня, чем довольно сильно меня напугала. Я передумал множество мыслей, о ней, о себе, о наших прошлых жизнях.
– Рис, ты веришь в перерождение?
– В херерождение я верю. Седьмой, дай лучше попить. Там во фляге немного оставалось.
– Я к тому, не задумывалась, что становится с Ищущим после смерти?
– Больше того. Видела. Пыль, которая сносится малейшим ветерком.
– Серг…
– Седьмой, есть темы, которые лучше не трогать. Или выбрать подходящий момент. Я не хочу сейчас о нем. И без того голова раскалывается.
– Хорошо. Значит, буду ждать подходящего момента.
Я замолчал, но что-то во взгляде Рис было странное. Пришлось даже пощупать эманации. Подозрение, сомнение? Возможно. Надежда? Нет. Для нее Серг умер. Не могу сказать, что она отпустила его, но старалась смириться с утратой. Это я чувствовал точно. Но при этом мне надо было вспомнить все, чтобы обрести себя. А Рис являлась ключиком к прошлому. Вот только я казался себе осликом, который топчется на одном месте и не продвигается вперед ни на йоту. А что лучше – просто подойти и сказать: «Я Серг»? Без всякой подготовки, лишь потому, что ляпнуть непременно надо? Ага, кому надо? Будто сидит тысяча человек где-то за моей спиной и напряженно ждет, когда же все это произойдет.
– Пора? – спросил Одноглазый, положив руку на плечо.
– Да. Скоро прибудет Хм… Брат.
– Как ты его называешь? – снова усмехнулся собеседник. Несмотря на кажущуюся непривлекательность, он оказался довольно смешливым.
– Хмур. Он такой серьезный вечно, будто у него под носом гадят, но Брат не может понять, кто это делает.
– Прекрасное объяснение, – залился смехом Вратарь. – А меня как назвал?
– Одноглазый.
– А вот это совсем несмешно, – ответил Брат. – До этого было смешно, а теперь нет. Зови меня лучше по имени. Я Балор.
– Заметано.
В моем представлении шествие трех десятков Вратарей должно было выглядеть впечатляюще. А оказалось, мягко говоря, непрезентабельно. Будто рабов освободили и отпустили на все четыре стороны. Одни прихрамывали, другие и вовсе грозились вот-вот свалиться на камни. Если говорить честно, для Одноглазого, простите, Балора, мое предложение оказалось настоящим спасением. Думаю, скоро Братья начали бы умирать, если данное слово уместно.
