Едва гости спустились в долину и обосновались у подножия скалы, невесть откуда, по его указке, появились мангалы, в которых тут же запылали загодя приготовленные дрова. На длинные шампура нанизывались куски промаринованного мяса.
Одними шашлыками, судя по всему, дело не должно было ограничиться. Рядом с мангалами лежали и затравленными глазами таращились на происходящее два ничего не соображающих связанных молодых барашка.
— Гости дорогие! — обратился ко всем председатель. — Издавна это место — священное для всех нас. Испокон веков предки наши приходили сюда, дабы ублажить суровых богов быть милостивыми и снисходительными. Они приносили сюда свой скромный дар, орошали кровью животных, да и не только животных, жертвенники. И боги нередко прощали им все прегрешения и одаривали своей милостью. Не будем и мы отступать от традиций славных предков, они ведь были не глупее нас, и дадим вкусить камушкам свеженькой кровушки, чтобы боги позаботились о счастье молодых…
Вековую тишину нарушили радостные вой и свист. Присутствующим понравилось новое развлечение.
— И кому, как не друзьям молодых, ублажать всемогущих? — закончил свою речь председатель и снова заработал бурю оваций.
— Ну ка, подсоби, — обратился затем ко мне, поднимая с земли связанного барашка.
И я безропотно подчинился его приказу.
— Тебе туда нельзя… — пробовала остановить меня Татьяна.
Однако я не мог ничего с собой сделать. Разумом осознавал смертельную опасность уготованной председателем ловушки. Только тело и разум, почему-то перестали быть единым целым…
Игорь с Ященко подхватили второго барашка, и мы вчетвером направились к вершине пирамиды.
Я заметил, что Татьяна идет вслед за нами.
Не знаю, было ли это нарушением традиции, да и существовала ли такая традиция до сегодняшнего дня, но председатель не пытался препятствовать девушке. Наверное, ее присутствие в нашей компании его вполне устраивало.
Первому предстояло пасть смертью храбрых барашку, предназначенному в жертву за счастье и благополучие Федора и Катьки.
Капитан Ященко ловко свалил тушу на жертвенный камень, извлек откуда-то длинный острый нож, оттеснил Игоря и профессиональным движением перерезал горло несчастному животному.
Я не любитель кровавых зрелищ. При виде крови, почувствовал тошноту и поспешно отвернулся.
Очнулся от дикого крика восторга, издаваемого Федькиным шафером.
Каплеподобная чаша к тому времени была до краев заполнена алой жидкостью, а Игорь стоял на камне и размахивал над головой тушей убиенного, обескровленного барашка. Парень был во власти дикого, непонятного мне, веселья. От вида пролитой крови у него, словно бы, крыша поехала…
В отличие от Игоря, Ященко и председатель держались спокойно и невозмутимо. Капитан стащил Игоря с камня, что-то сказал ему, и парень, не переставая издавать диких воплей, вместе с барашком отправился вниз.
На вершине скалы мы с Татьяной остались наедине со своими врагами. Надвигалась развязка затянувшейся драмы.
Теперь уже не только тело, но и чувства мои оказались парализованными необъяснимой силой, исходящей от мрачных камней. Они словно бы наслаждались своей властью надо мной, самим своим величавым спокойствием утверждая, что никуда я не денусь, и, что неоткуда мне ждать спасения.
Кажется, я даже поверил в это и перестал на что-либо надеяться. Более того, я смирился с неизбежным и стал подобен тому самому барашку, безропотно ожидающему, когда ему перережут горло.
Окровавленный клинок жреца уже вонзался в мое тело…
Тогда мученическую смерть согревала надежда на возвращение домой. Теперь рассчитывать было не на что.
Впереди меня ожидала лишь Вечная Тьма…
Откуда же такое безразличие к собственной участи?
Почему я не сопротивляюсь?
С долины нас не было видно, как и мы никого не видели внизу. Мы находились на плоской вершине, отрезанные от всего живого. Вдали медленно протекала река, вокруг нее холмилась успевшая пожелтеть степь.
Все это уже казалось каким-то нереальным. Лишь только глубокое синее небо было близким и почти осязаемым…
— Что же вы застыли, молодые люди? Не пора ли агнцу принять уготованную ему участь? — измывался Андрей Павлович.
