— Мне кажется, вы уж извините, она чуть более проницательна. Хотя, с другой стороны, у вас прекрасные источники информации. А информация в таких делах — главное.
— Поэтому-то я и решился вас побеспокоить. То есть даже не я решился, а Бакен… Я хотел сказать…
— Да ладно вам. Его все так и зовут — Бакенбард… Страшный был пижон в молодости. Хотя парень хороший, в свое время потрудился на славу. Он ведь не просто так направил вас ко мне — знал, что меня это заинтересует. Любопытство, знаете, моя вторая натура, ну да я уже говорил.
— Зато, — сказал Томми, — оно сделало из вас непревзойденного в своем деле специалиста.
— С чего это вы взяли? — осведомился мистер Робинсон. — Чушь какая.
— По-моему, вовсе не чушь!
— Знаете, — произнес мистер Робинсон, — некоторые сами стремятся достичь определенных высот, а других, что называется, заставляет жизнь. Лично я себя причисляю ко вторым. Что не мешает мне заниматься очень серьезными вещами.
— Как, например, Франкфуртским делом?[80]
— А, вы и об этом знаете? Похвально. Но лучше, все-таки, забудьте. Однако не хотелось бы, чтобы у вас сложилось впечатление, будто я отказываюсь удовлетворить ваше любопытство. На некоторые вопросы, думается, я ответить смогу. Имейте, кстати, в виду, что если вам удастся прояснить события тех лет, некоторый свет прольется и на сегодняшнюю ситуацию. А пока… Даже не знаю, что вам посоветовать. Общайтесь с людьми, Бирсфорд, слушайте их, старайтесь разузнавать о тех временах как можно больше. Если всплывет что-нибудь любопытное, звоните мне. Давайте-ка, кстати, по старой памяти придумаем какой-нибудь код… Ну, скажем, «яблочный джем». Жена, мол, приготовила яблочный джем — так не прислать ли мне баночку? Я тут же пойму о чем речь.
— Вы имеете в виду, если я узнаю что-то о Мэри Джордан? И все же, я не совсем уверен, что есть смысл заниматься этим делом. В конце концов, ее давно уже нет в живых.
— Бывают, и о покойниках неверно судят.
— Вы хотите сказать, что ее судьба не так уж важна?
— Да нет, скорее, наоборот. — Мистер Робинсон взглянул на часы. — Придется вас выпроваживать. Через десять минут придет один важный тип. Зануда — страшный, но занимает важный пост в правительстве. Приходится терпеть. Теперь везде одно сплошное правительство: в офисе, дома, в супермаркете, на телевидении. Как нам сейчас не хватает обычной жизни! Вам-то проще — вы с супругой живете ни на кого не оглядываясь, да еще играете в увлекательнейшие игры. Не сомневаюсь, чтобы что-нибудь да откопаете, что-нибудь интересное! — он помолчал. — Пока больше ничего сказать не могу. Кое-что мне, конечно, известно, и вряд ли об этом знает кто-то еще, но… пока не время. Может быть, потом… кое-что я вам все-таки подскажу. Так вот… ваше дело о командоре… Его судили, приговорили за шпионаж, абсолютно заслуженно приговорили, он действительно работал на врага… А вот Мэри Джордан…
— Что?
— Возможно, то что я сейчас скажу, поможет вам взглянуть на дело с другой стороны. Мэри Джордан, в общем, тоже была агентом, но уж никак не немецким. Запомните это хорошенько, молодой человек… а как же мне еще вас называть… — Мистер Робинсон оперся на стол и очень тихо проговорил: — Она была нашим агентом…
