Американцы и здесь считают Атлантику своей. Пока мы шли, то не менее десятка раз обнаруживали акустикой их противолодочные группы - каждая в составе авианосца-эскортника и трех-четырех старых эсминцев, фрегатов или корветов. Каждый патруль держит свой район, готовый по наводке самолетов Берегового командования прибыть в указанную точку за несколько часов, максимум за сутки. И начинается охота, когда у дизельных лодок этой войны шансов нет - если не одолеют в бою, обнаружив и забросав бомбами, то возьмут измором, когда у субмарины кончится воздух и заряд батарей, патрулю спешить некуда, в отличие от охранения эскадры или конвоя, он может ждать хоть неделю, своей палубной авиацией держа радиус, за который лодка незамеченной выйти не сможет. Именно так союзники сломали хребет немецким "волчьим стаям", когда под конец войны число потопленных лодок превысило число погибших транспортов. Эту тактику они рассчитывали применить и против СССР, уже в войне холодной. Пока у нас не было атомарин.
Но ключевым тут было то, что лодку обнаруживали на поверхности, радаром с самолета. И у дизелюхи уже не было шансов выйти из района до прибытия кораблей, шнорхель решал проблему лишь отчасти. Даже наши "613-е", как и прототип, "двадцать первые", могли остаться успешными лишь до тех пор, пока американцы не перестроили свою прежнюю, великолепно отработанную, "доатомную" тактику под новые параметры, увеличенные радиус поиска и скорость цели. В будущей же войне дизельные лодки в зоне господства противника на поверхности и в воздухе обречены - и могут действовать лишь на ограниченных морских театрах, у своих берегов, где наша авиация и корабли мешают работать вражеским силам ПЛО. Что тоже нужно и важно - чтобы не отвлекать на эту работу атомарины.
- Вы, товарищ Лазарев, для нашего флота прямо как президент Вильсон, который в двадцатом подписал Вашингтонское соглашение, уничтожил больше линкоров, чем до того все адмиралы мира вместе взятые, - усмехнулся Сталин, читая тогда мой доклад. - Выходит, что без атомных подлодок, ракетных кораблей и авианосцев, флота дальнего действия у СССР нет? Поскольку сравниться с Америкой мы никак не сможем. А морские задачи предвидятся грандиозные году так к шестидесятому: общий кризис капитализма - Куба, крушение колониальной системы?
Очень надеюсь, что в немилость не попаду. Поскольку товарищ Сталин все ж человек адекватный, и с опытом применения флота в локальных войнах после сорок пятого года ознакомился. Правда, вопрос, а какие морские войны там были? Пожалуй, что лишь Фолкленды можно таковой посчитать, и то с натяжкой.
Так вот, нас персонально в океане сейчас обнаружить не могли. Ну если только мы сами сдуру не сунемся вплотную к кораблю, и на не слишком большой глубине. А если учесть, что мы слышим корабли с дистанции на порядок большей, чем они нас, а скорость у нас как минимум не ниже - то уклониться в открытом море проблемы не составляет. Небольшие проблемы были, когда требовалось выходить на связь - это в наше время можно было с глубины выпустить кабель с радиобуем и выстрелить сжатый пакет на спутник, и принять с него послание - но здесь до мирного космоса еще лет пятнадцать, а до берега УКВ не достанет, так что приходилось ночью всплывать на перископную и, подняв антенну, вести передачу на коротких волнах. И судя по тому, что дважды после на поверхности начиналось нездоровое шевеление, слышали нас не только те, кому надо. Впрочем, наш сигнал был похож на передачи с немецких лодок - в конце войны они тоже использовали и сжатие сообщения в секундный импульс - а расшифровать "цифру", обработанную компьютером, в этом времени в принципе невозможно.
Так и шли, мирно, никого не трогая. Менялись вахты, акустики слушали море, Сирый гонял своих механиков и трюмных, даже у "румынов", как называют на лодках торпедистов, находилось дело. У нас в аппаратах две фирменные, из 2012 года, "шестьдесят пятые", на самого крупного зверя, еще в БК поровну электроторпед с акустикой и парогазовых на кильватерный след, обычного калибра "53". И впервые приняли на борт четырех "японок" - так личный состав успел прозвать кислородные крупнокалиберные, аналог японских "длинных копий", но с самонаведением, при дальности хода в десять миль. Буров, командир БЧ-3, поначалу смотрел на них с большим подозрением - поскольку кислородные торпеды хоть и имеют на голову лучшие характеристики, но также склонны к взрыву при пуске, с этим британцы намучились перед войной, так на вооружение и не приняли. Японский же секрет был в том, что сначала торпеда работала на воздухе, и лишь после переключалась на кислород - у нас такая же система. Причем защита в несколько ступеней - и мембрана на резервуаре, разрываемая лишь после пуска через какое-то время, и клапаны открывающиеся-закрывающиеся лишь по прохождении минимальной дистанции, так что старт безопасный, на воздухе, и лишь после идет плавный переход на кислород. Но Буров не успокоился даже после отстрела торпедами на полигоне, пока самолично не поруководил сборкой-разборкой-проверкой механизмов. И в походе часто проверяет, нет ли утечки кислорода.
