Старик насупился, разгладил ладонью седые волосы и принял профессионально понимающий вид.
— Я сознаю, что дисциплина необходима, капитан, и, вероятно, даже насилие, если без него не обойтись, однако…
— Не вынуждайте меня отправлять вас в барабан, — перебил Ашфорд, и Кортес закрыл рот, склонил голову — в привычной позе смирения.
Кларисса, хоть и знала, что смирение ему не свойственно, пожалела старика. Он видел мертвых, видел умирающих. Но видеть, как убивают, — это другое. И убивать — тоже другое, тут она была опытнее его.
— Идемте, — позвала она. Кортес моргнул. В его глазах стояли слезы, расплывавшиеся по роговице и не падавшие в невесомости. — Идемте, я покажу вам туалет.
— Спасибо, — кивнул он.
Двое мужчин завернули тело механика в пленку. Пуля вошла над правым глазом, и на отверстии дрожала полукруглая капля. Она не набухала — кровотечение прекратилось. «Она — враг, — подумала Кларисса так, словно примеряла эту мысль на себя, без уверенности, хорошо ли сидит. — Враг заслуживает смерти, даже если он рыжий, как Анна». Почему-то ее это не утешило.
В гальюне Кортес протер лицо и руки салфетками и сбросил их в утилизатор. Кларисса мысленно проследила их движение в размельчитель и дальше, по кишечнику корабля. Она знала устройство утилизаторов на «Сересье» и на «Принце», здесь же могла только догадываться.
«Ты надеешься отвлечься, — проговорил тихий голос в голове. Мысль явилась именно так, словами. Не извне, не со стороны. Часть души говорила с целым. — Ты надеешься отвлечься».
«От чего?» — удивилась она.
— Спасибо, — сказал Кортес. Он стал больше похож на себя прежнего. На того, кого она не раз видела на экране. — Я знал, что правильное решение наверняка встретит сопротивление, но не был готов. Духовно не был готов. Это застало меня врасплох.
— Естественно, — сказала Кларисса.
Кортес кивнул. Он был ровесником отца. Она попыталась вообразить Жюля-Пьера Мао парящим в тесном гальюне, оплакивающим погибшего механика. Не вышло. Она не могла представить отца здесь, не могла даже точно припомнить его лица. Сохранилось только ощущение силы, острого ума, подавляющей уверенности в себе. Внешний облик терялся за общим впечатлением. Кортес, посмотрев на себя в зеркало, привел лицо в порядок.
«Он готов к смерти, — подумала Кларисса. — Он приговорил себя и всех на этом корабле к смерти во тьме и одиночестве, потому что считает, что так будет правильно и благородно». А Ашфорд? Она пожалела, что так мало говорила с соседом по камере. Хорошо бы понять его, разобраться: что он за человек? За что готов умереть? И главное: почему и во имя чего он готов убивать? Возможно, из чувства великодушного альтруизма. Или от страха. Или от горя. Причина была не так важна, пока он делал то, что нужно, но ей стало любопытно. Про себя она знала. Она здесь ради искупления. Чтобы своей смертью загладить совершённое зло.
«Ты пытаешься отвлечься».
— Вы так не думаете? — закончил Кортес. Он мягко, горестно улыбался, а Кларисса понятия не имела, о чем он говорил.
— Наверное, — ответила она и толкнулась к двери, чтобы дать ему больше места.
Кортес подтянулся к поручню, постарался развернуться головой к потолку, хотя двигаться вдоль стен было и легче, и надежнее. Но у людей, выросших при силе тяжести, такое выходит инстинктивно. Кларисса только сейчас заметила, что сама этого не делает. Для нее помещение было просто пространством без пола, стен и потолка. Она ожидала приступа головокружения, но не дождалась.
— Знаете, это ведь все равно, — сказала она.
Кортес улыбнулся ей, вопросительно склонил голову.
— Мы все — жертвы, так какая разница, когда умирать? — пояснила Кларисса. — Она не намного обогнала нас. Мы уйдем чуть позже. И какая разница, добровольно ли мы положим жизнь на алтарь? Главное — разбить Кольцо, защитить тех, кто за ним.
— Да, это верно, — кивнул Кортес. — Спасибо, что напомнила.
В комнате рядом прозвучал тревожный гудок, и Кларисса повернулась к двери. Ашфорд отстегнулся и теперь плавал над панелью управления с застывшим от бешенства лицом.
— Что происходит, Йохо?
— Кажется, у нас проблемы, сэр…
