— О Станции. О блокировке.
— Верно, — покивал Миллер, стянул свою нелепую шляпчонку и почесал висок. — Об этом. Так вот, пока вокруг крутится чертова уйма высокой энергии, Станции неспокойно. У вас, ребята, сколько там — двадцать больших кораблей?
— Около того, кажется.
— И все на ядерной тяге. У всех мощные источники энергии внутри. Ничего особенного, но Станцию уже пару раз пугнули, она и дергается. Вы бы лучше послали ей небольшое сообщение. Показали, что не опасны. Если сделаете так, я почти уверен, что смогу вас выпустить. Или же она разложит вас всех на атомы.
— Что-что?
Миллер виновато улыбнулся.
— Извини, пошутил. Просто отключите реакторы и внутренние источники. Тогда вы окажетесь ниже порога, и я смогу от этого оттолкнуться. То есть если вы захотите.
— Что значит «если»?
Холден дернулся, задел плечами потолок. Здесь было не повернуться. Каюту создавали не для двоих.
На долю секунды мозг Холдена попытался сопоставить два образа — плавающего рядом Миллера и слишком тесное для двоих помещение. Не справился. По спине поползли мурашки. И то и другое одновременно не могло быть истинным, и мозг с отвращением отказался совмещать несовместимое. Миллер кашлянул.
— Не делай этого, — посоветовал он. — И так трудно. Под «если» я понимаю блокировку блокировки. Я не разобрался, где пружина капкана. Если снять тормоза, чтобы вы все рванули по домам, или принялись палить друг в друга, или еще что, врата откроются. Для всех.
— В том числе и для тех, у кого выгорели звезды?
— Нет, — возразил Миллер, — тех порталов больше нет. Только уцелевшие звездные системы по ту сторону оставшихся.
— А что в этом плохого?
— Неизвестно, что из них вылезет, — ответил Миллер. — Слишком уж много дверей вышибет одновременно. — В тишине слышалось только шипение воздуховода, но Миллер закивал, словно услышал ответ. — Второй вариант — придумать, как выбраться отсюда, поджав хвосты, и забыть все как страшный сон.
— Думаешь, так будет лучше?
— Я думаю: когда-то существовала империя, дотягивавшаяся до тысяч солнц. Вирус с Эроса — их инструмент. Вроде гаечного ключа. И вот появилось нечто, достаточно большое, чтобы в них всадить пулю. Чем бы оно ни было, оно может поджидать за одним из порталов в надежде, что кто-нибудь сделает глупость. Так что вам лучше оставаться здесь. Делать обреченных младенчиков. Жить и умирать во тьме. Зато таящийся вовне там и останется.
Холден придержался рукой за койку, выровнялся. Сердце отстукивало милю в минуту, ладони побелели и стали влажными от пота. Он боялся, что его вырвет, и соображал, успеет ли дотянуться до вакуумного приемника. В его памяти гибли звезды.
— Думаешь, лучше так? — повторил он. — Притихнуть и выбираться отсюда к черту?
— Нет, по мне, их лучше открыть. Я уже изучил здесь все, что можно изучить, тем более при блокировке. Я хочу разобраться, что произошло, а для этого нужно выйти из угла и осмотреть место происшествия.
— Ты — вроде научного прибора.
— Да, — признал Миллер. — Всегда учитывай источник сведений, так? Может, тебе стоит поговорить с кем-нибудь, кто еще не умер. Вы в случае чего теряете больше, чем я.
Холден задумался на минуту и улыбнулся. А потом и рассмеялся.
— Не думаю, что это что-нибудь изменит. В моем положении я ничего не решаю, — сказал он.
— И то верно, — кивнул Миллер. — Ничего личного, но друзей ты выбираешь паршиво.
