Но тут честные люди решили, что больше терпеть нельзя. Некоторые начали кричать, что они приехали в Тингведлир не для того, чтобы видеть, как оскверняется священная лава, и слушать, как поносят честных и порядочных людей. Кругом раздавался ропот, требовали заткнуть рот оратору. Кое-кто из порядочных хуторян бросился к нему, чтобы столкнуть с камня. Мормон кинул на них быстрый взгляд из-под очков и умолк, не закончив.
— Вы что, хотите меня избить? — спокойно осведомился он.
— Если посмеешь еще раз открыть свой бесстыжий рот и будешь продолжать осквернять священное место, поплатишься за это, — крикнул господин, обутый в сапоги, подойдя вплотную к камню.
— Что же, я кончаю, — заявил мормон. — Предпочитаю умолкнуть. Бог все равно победит, даже если мормоны не станут ввязываться в драку. Прощайте, я ухожу…
Кто-то закричал:
— Постыдился бы произносить имя господне!
Мормон стал осторожно спускаться с камня. Несколько бравых молодцов подхватили его, но, конечно, не для того, чтобы помочь сойти, а чтобы поглумиться над ним. Они зажали его между собой, чтобы всякий, кому не лень, мог его ударить. Почтенный хуторянин в сапогах плюнул в него, а другой храбрец залепил ему пощечину.
В стороне стоял человек, вовсе не из важных, какой-то неприметный и невзрачный. В руке он держал кнут.
— Вот здорово, кнут есть! Эй ты, пугало! Дай-ка парням свой кнут, — крикнул толстяк с позолоченным шнурком и острой бородкой.
— Вам от кнута пользы будет немного, хе-хе-хе…. Он не простой. Он послушен только в моих руках, — отозвался Стейнар из Лида и рассмеялся обычным своим фальцетом.
Не получив кнута, люди отказались от мысли проучить мормона. Его отпустили — пусть убирается ко всем чертям. Мормон заковылял к озеру, согнувшись и загребая ногами. Многие, следуя старому исландскому обычаю, улюлюкали ему вслед, одни кричали «Америка», другие — «Соленая лужа», были и такие, которые осыпали его ругательствами. Но мормон не обернулся и не ускорил шага. Возбуждение довольно быстро улеглось, и толпа стала расходиться. Только крестьянин из Лида продолжал сидеть на камне со своим кнутом.
Он был одним из непрошеных гостей в Тингведлире. Никого не представлял — ни свою собственную особу, ни свою лошадь, может быть, в какой-то мере он представлял свой кнут. Следовательно, никто его не ждал здесь, никто не приготовил для него ночлега на этом большом национальном торжестве. Он был вынужден довольствоваться мхом, произрастающим на священных камнях. Не позаботился никто и об его угощении, к его услугам был только свежий воздух, которым дышали тролли в этих местах. Так как лошадь его с самого начала вечера находилась на попечении конюхов, при нем сейчас оставался только один кнут. Оказавшись здесь, в Огненном ущелье, и не зная, куда податься, крестьянин стал приглядываться, где мох потолще, чтобы не так чувствовался холод камней.
И когда все нападавшие на мормона разошлись, а крестьянин из Лида все бродил, погруженный в свои мысли, вдруг откуда ни возьмись вновь появился перед ним этот оратор. Он, оказывается, только пережидал за горами, пока остынет боевой дух преследователей. Мормон тщательно осматривался вокруг в сумерках позднего летнего вечера, будто потерял что-то. Проходя мимо Стейнара, он даже и не подумал приветствовать его.
— Добрый вечер, хороший человек! — окликнул его Стейнар.
— Уж не для меня ли ты приготовил кнут? — спросил мормон.
— Нет, что ты, не в моих привычках бить людей, — ответил крестьянин. — Я присматриваю местечко, где бы мне переночевать.
— А не видел ты мою шляпу?
— Нет. Мне казалось, у тебя ничего не было на голове, когда ты держал речь.
— Я положил ее в расселину, перед тем как начать говорить. Я всегда перед выступлением прячу шляпу — никогда не знаешь, что они сделают с твоей шляпой.
Стейнар из Лида любезно предложил свои услуги, и они оба стали разыскивать шляпу. Они искали ее в лаве, поросшей мхом, у подножия горы. Наступила полная темнота. Вдруг Стейнар заметил какой-то предмет, лежащий среди камней: это была шляпа, завернутая в прозрачную непромокаемую бумагу.
