— Ага, ты не спишь. Неужели тебе не дали снотворного? — хриплый скрипучий голос звучал знакомо. Девушка сопротивлялась изо всех своих слабых сил, но куда ей было соперничать с мужчиной из ночного кошмара? — Давай, давай, попробуй вырваться. Мне приятно ощущать, как ты бьешься и руках.
Мари ощутила, как ужас парализует тело. Желчь подступила к горлу, и она почувствовала, что задыхается.
— Мне не хотелось бы торопиться, — фальшиво оправдывался он, — но я не могу задерживаться дольше.
У нее слишком короткие ногти, чтобы царапаться; она могла только что было сил колотить по руке, которая душила подушкой. Мари ощущала тяжесть навалившегося на нее тела. Она брыкалась и пиналась, безуспешно пытаясь освободиться. Ее поражение было полным. Она приготовилась умереть. Начав погружаться во тьму, она подумала о Джизусе.
* * *
— Почему, черт побери, никто не позвал меня?
— Вас не позвали, потому что вы непосредственно не занимаетесь ее лечением. Вы даже не ее психиатр, — ответила Кэрри.
Джизус нервно мерил шагами комнату отдыха. Каждый раз, когда он в бешенстве ударял кулаком по ладони, она с сочувствием поглядывала на него.
— Проклятие, ведь я единственный человек на земле, которому она доверяет. Я смог бы ее успокоить.
— Насколько я слышала, вчера ночью здесь был настоящий сумасшедший дом. — Бертон остановился и внимательно посмотрел на нее. Кэрри передернула плечами. — Мне очень жаль. В любом случае, все были так взбудоражены криками, что никому не пришло в голову позвать вас. В конце концов, они поместили Мари в девятую палату, чтобы она не смогла травмировать себя.
— А что с миссис Трирз?
— Она все в том же состоянии.
Бертон запустил пальцы в волосы.
— Чем же это было вызвано?
— Мари ничего не говорит. Как мы считаем, у нее был очередной ночной кошмар или галлюцинация, и она принялась истошно кричать. Миссис Трирз проснулась и тоже стала вопить, Или, может быть, старая миссис закричала первой. Мы точно не знаем.
— Но ведь что-то послужило этому причиной?
— Возможно, Мари больна более серьезно, чем мы все полагаем. — Кэрри положила руку на плечо Бертона. — Вы хотите попробовать поговорить с ней?
— Конечно.
— Тогда вы должны знать еще кое-что.
Джизус понял, что плохие новости еще не кончились.
— Что еще?
— Доктор Фогрел собирается перевести Мари в клинику федерального института в Брендвиле. Он назначил конференцию на послезавтра.
— На основании чего?
— Потому что она представляет опасность для самой себя. Она ничего не помнит из прежней жизни и не сможет заботиться о себе, пока ее память не восстановится. После минувшей ночи ему не составит большого труда убедить в этом всех. — Кэрри выглядела крайне огорченной. Она понимала, как много Бертон сделал для этой пациентки.
— Спайк Томпсон не одобрит этого.
— Доктора Томпсона на следующей неделе не будет в городе. Заместителем назначен доктор Мидлер. Он не пойдет против доктора Фогрела.
— Кто адвокат Мари?
— Диген из юридической конторы.
Джис знал, что приглашение на конференцию адвоката, защищающего интересы пациента, обычная, вполне законная процедура. Он знал также, что в ситуации с Мари, не имеющей семьи или друзей, которые могли бы защитить ее права, и с общественным защитником, лишь формально знакомым со всеми деталями ее истории, шансы Мари избежать перевода были минимальны.
— Ей, должно быть, теперь кажется, что мы все враждебны по отношению к ней. И тот прогресс, которого добились, теперь не стоит и выеденного яйца, — сказал Бертон, ударяя по ладони кулаком.
— Если вы тоже сдадитесь, то не останется никого, кто боролся бы за эту девочку.
Джизус кивнул, но его лицо не выражало оптимизма.
— Отоприте мне, пожалуйста, девятую палату.
Кэрри одобрительно посмотрела на него.
— Если она будет сутки вести себя спокойно, Фогрел, возможно, переведет ее обратно в пятнадцатую.
* * *
Мари лежа считала отверстия в звукопоглощающей плитке на потолке. Она спрашивала себя, почему и потолок не обшит мягкой прокладкой. Все остальное было противоударным — пол, стены. Сюда помещали умалишенных. Ей еще повезло: на нее, по крайней мере, не надели смирительную рубашку. Она подозревала, что и до этого дойдет дело в том случае, если она снова выйдет из равновесия. Если кто-нибудь опять попытается убить ее, ей следует учесть, что смерть надо встретить спокойно.
