– Алёна, сколько ты весишь?
– Ты… умом повредился?
– Я знаю, что у девушек не положено спрашивать, сколько им лет и сколько они весят, – терпеливо проговорил Санёк. – Если я спрашиваю, значит, надо.
– Шестьдесят семь килограммов. А лет мне двадцать четыре, – отчеканила Алёна. – Еще вопросы будут?
– Подтянуться сможешь?
– Сейчас – вряд ли. Ты что, гимнастикой решил заняться?
– Ага. С тобой на пару. Я вешу семьдесят четыре. Выдержишь, когда я встану тебе на плечи?
– А зачем?
– Затем, что я хочу добраться до крышки нашей дыры. С тебя я допрыгну, зацеплюсь, подтянусь и попробую ее сдвинуть.
– Она тяжелая, – предупредила Алёна. – У тебя не получится. А если и получится, то наверху наверняка сторож сидит. Даст тебе по башке – и до свиданья.
– А я всё-таки попробую, – заявил Санёк. – Ты поможешь? Подставишь дружеское плечо?
– Да хоть на голову становись, – сказала Алёна. – Я в школе три года дзюдо занималась.
– С головы прыгать неудобно! – Обрадованный Санёк вскочил на ноги. – К стене становись, упрись как следует. Я сильно толкнусь, там до решетки еще полметра минимум.
– На счет три! – предложила Алёна. Когда Санёк взобрался на ее плечи, она даже не ойкнула. – Я тебя еще подброшу. У меня ноги сильные. Раз, два, три!
Хвататься вслепую за сколоченный из грубых жердей настил – еще то занятие.
Правая рука цапнула впустую, только ноготь сорвал, но левой удалось попасть в просвет и зацепиться. Есть! Повис. Теперь поискать захват для правой. Дальше – как планировалось. Санёк подтянул ноги и как следует уперся в край ямы… Толчок! Тяжеленная хрень. Сдвинулась сантиметров на пять. Но сдвинулась! Перехват… Еще толчок! Еще пять сантиметров. Ага, вот уже просвет появился между ямой и щитом… Теперь – тишина…
Санёк повисел секунд десять, прислушиваясь. Вроде ничего…
Новый перехват. Толчок! И снова – перехват. На этот раз уже за самый край настила. Черт! Пальцы соскользнули, и Санёк полетел вниз. Не страшно. Высота ерундовая, упал на ноги.
– Я ее сдвинул, – приглушенном голосом сообщил Санёк.
– Вижу, – таким же напряженным шепотом ответила Алёна. – Что теперь?
– Теперь я вылезу, разберусь, что там, наверху, а потом вытащу тебя. Сейчас, передохну малость…
Через пару минут Санёк осторожно подтянулся и выглянул из ямы. Темно, как в рюкзаке спелеолога. Что ж, значит, и его никто не увидит. Плавный, медленный выход на правую руку, перенос тела на жерди настила… Опа! Он уже снаружи.
Теперь – оглядеться. То есть прислушаться, потому что наверху, конечно, светлее, чем в яме, но звезды – не электрические фонари. Хотя звезды здесь – потрясающие. Всё небо в россыпях…
Где-то недалеко нестройно завывали мужские голоса, залаяла собака… Рядом что-то зашуршало… Что-то некрупное.
– Эй, ты там, не ушел? – негромко позвали снизу.
Санёк наклонился над краем:
– Нормально всё. Нет никого.
– Я думала: ты меня бросил.
– Совсем дура? – Санёк даже обиделся.
– Прости!
– Да ладно. Сейчас поищу что-нибудь – тебя поднять.
Подходящее приспособление нашлось быстро. К ближайшему стволу была прислонена жердина с торчащими обрубками сучьев. Санёк подтащил ее и, кряхтя (тяжеленная, стерва!), спустил в яму. По глубине оказалось – в самый раз, и Санёк с запозданием сообразил, что жердина как раз для этого дела и предназначена.
Минута – и Алёна уже наверху.
– Ты крут! – польстила она Саньку. – На вот, примерь. Ты ж босой.
Она сунула Саньке смешные кожаные чуни. Или поршни? Названий местной обувки Санёк не знал.
– Это… Его?
– Да.
Санёк колебался недолго. Он уже сообразил, что брезгливые и разборчивые здесь быстро меняют пристрастия. Чуни-муни оказались великоваты, что – непринципиально. Мягкие, на завязочках… Подумалось: не спуститься ли за одежкой покойника? Как-то прохладно стало. Однако без острой необходимости – не хотелось. Острой же – не было. Сейчас самое время поработать ножками. Хотя нет, неправильный вариант. Если уж он в одиночку не сумел удрать, то с девушкой – тем более. Собачки найдут и – все по старой схеме.
– Алён, не знаешь, река тут есть? Или ручей хотя бы?
– Здесь море есть. Фьорд.
Точно. Мог бы и сам вспомнить.
