Повезло. Домочадцев внутри не наблюдалось. Фёдрыч оказался в длинном, просторном, скупо освещенном помещении с лавками вдоль стен и здоровенной печкой – посередине. На печке покоился внушавший почтение котел размером с джакузи. Котел источал запах съестного. И это был единственный приятный запах в богатой палитре домашних ароматов. Сгибаясь под тяжестью добычи, Фёдрыч пробежал мимо подпиравших потолок столбов, увешанных хозяйственной утварью, инструментами и прочим местным хламом, и оказался у противоположной стороны помещения, рядом с большим деревянным креслом явно музейной ценности, абсолютно неуместным в данном интерьере. По обе стороны кресла расположились деревянные уроды с оскаленными рожами. А стена над ним – выставка оружия и… Ни хрена себе! Это же «калаш». Густо вымазанный какой-то вонючей жирной субстанцией родной брат того автомата, который майор запрятал неподалеку от хутора Крашены. Так, а во что это он завернут?
Вот суки! Фёдрыч многое повидал в своей жизни, но такого даже у людоедов не встречал. Автомат был завернут в человеческую кожу. Снятую целиком.
Собравшись с духом, майор все-таки проверил магазин… Пусто.
Майор вытер испачканные руки о висевшую рядом шкуру непонятного зверя, здоровенного, как медведь, но не медведя. Как выглядит медвежья шкура, Фёдрыч знал. Одна такая у него дома на полу лежала.
Однако сейчас – не до пород местных зверюг. Сейчас – ноги бы унести. Живьем в руки ублюдков, сдирающих с людей кожу, лучше не попадаться!
Мысль о том, что с ним могут обойтись не лучше, чем с парнем, из которого сделали чехол для «калаша», придала Фёдрычу сил. Сбоку от настенной «оружейки» имелась дверь. В нее-то майор и нырнул, справедливо полагая, что где-то там должен быть еще один выход.
Верное предположение. Поблуждав по темным складским помещениям, Фёдрыч отыскал хлипкую дверцу на кожаных петлях, которая привела его… в свинарник.
Распихав жаждущих общения (или жрачки) хрюшек, стараясь не дышать и не вступать в дерьмо (задача практически непосильная), Фёдрыч преодолел свинарник, распахнул дверь и оказался посреди обширного двора, где мосластый босой старик на большой деревянной колоде расчленял на составляющие мясную тушу.
Увидав Фёдрыча, дед, не медля ни секунды, оборвал свое занятие и метнул в майора орудие труда. Отличный бросок. Фёдрыч еле успел выполнить маневр уклонения.
Понимая, что оставлять ловкого дедка за спиной не стоит, майор кинулся прямо на него, сшиб с ног (вместе с поклажей вес майора был килограммов под сто двадцать) и негуманно врезал ботинком по голове.
Дед, однако, после удара не отрубился, а катнулся по земле, надыбал где-то двадцатисантиметровый ножик… Фёдрыч еле успел заблокировать атакующую руку. Захват, поворот… И дед захрипел, сам отведав того железного блюда, которое готовил майору.
Выдернув нож, Фёдрыч оттолкнул воинственного старца, пробормотал: «Сам напросился, дедушка…» – углядел калиточку и использовал ее по прямому назначению.
Вот невезуха! Врезался прямо в парня с бадейкой какой-то дряни в руках. Глаза парня выпучились, рот открылся для вопля… Но вместо вопля наружу вырвался сдавленный сип. Майор пнул пониже края бадейки и попал куда надо.
Повезло парню. Иначе бы ножом схлопотал.
Фёдрыч врезал ему по голове роговой рукояткой ножа, и парень рухнул, окатив себя и, частично, майорские сапоги вонючими помоями.
Так, время определиться. Какие-то задворки. Сарай… Это вроде конюшня? Беспокоятся лошадки… А на берегу по-прежнему рубилово. Ну терминатор! Ну герой, папу твоего в дедушки!
Лошадок в конюшне оказалось аж четверо. Все – замечательной местной породы – росточком чуть покрупнее осла.
Зато две оседланы. Удачно получилось.
Фёдрыч выбрал ту, что покрупнее, пресек попытку попробовать себя на зуб, кое-как приторочил к седлу увесистый ранец, сам взгромоздился на вторую лошадку, примотал к луке повод первой животины и за неимением шпор просто поддал каблуками.
И еще разок, когда оказался снаружи.
Лошадка всё поняла правильно и припустила галопом, увлекая вьючную…
А теперь – в гору!
Уже на склоне Фёдрыч оглянулся.
