Утром автобус вырулил за ворота на шоссе и помчался в сторону столицы. Ехали долго, всё съели, всё выпили, даже успели немного поспать. Алька предусмотрительно сохранил пустую пластиковую бутылку из-под воды.
В Киеве ребятам устроили обзорную экскурсию по городу, водили в музей, на выставку, а вечером даже в театр. Но Алька почти не запомнил красоту этого древнего города. Он ждал. Сперва его ещё посещали сомнения: а не выдумали ли всё это мальчишки, может, и нет никакой Зоны? Но экскурсовод упомянул в рассказе об авариях на Чернобыльской АЭС и даже махнул рукой куда-то на север, повествуя об «уродливом образовании на теле Земли». Алька старательно запомнил направление.
Вечером второго дня ребят покормили и усадили в автобус. В последний момент Алька затеял с другими ребятами возню возле дверей. Шофёр завёл мотор, одна из воспитательниц прикрикнула на мальчишек. Все бросились по местам, а Алька, холодея от собственной смелости, юркнул в дверь и быстро спрятался за стоявший рядом «Икарус». Осторожно выглядывая, он увидел, как мягко закрылся вход, как его автобус медленно вырулил со стоянки, пересёк площадь, на мгновение затормозил (у Альки прямо сердце оборвалось) и, резко рванувшись, влился в поток транспорта. Не заметили! В автобусе было немало пустых мест, ребята то и дело пересаживались. А сейчас, когда в салоне погасят свет, и все уснут, можно будет совсем ничего не бояться.
Алька легко вздохнул и направился к северной окраине города. Чем дальше уходил он от центра, тем легче становилось у него на душе. Дело в том, что едва узнав о поездке, Алька чуть ли не каждый вечер разговаривал с соседом по спальне, тихим и застенчивым Вовкой, о своей бабушке и о том, что в Киеве самый большой паспортный стол и главная администрация, и уж там-то можно будет найти её адрес. Уже в столице он слёзно канючил перед воспитательницей, прося её сходить с ним к президенту и найти бабу Варю. Его сердито одёрнули ( он и сам понимал, что несёт редкостную ерунду), и он замолчал, больше не возвращаясь к этой теме, чтобы не вызвать подозрений раньше времени.
План сработал безотказно. Его отсутствие в автобусе обнаружили лишь утром, по прибытии в интернат. Поднялась паника. Воспитательница вспомнила все Алькины просьбы по поводу поиска адреса, самый близкий товарищ Вова подтвердил, что Алька только о бабушке и говорил последние дни. Директор интерната позвонил в Киевскую милицию, объяснил ситуацию. Все возможные организации были проверены, нигде искомый мальчик не появлялся. Пока не появлялся. Оставив Алькины фотографии швейцарам, вахтёрам и прочим «работникам входа» все успокоились и стали ждать, когда мальчик попадётся в сеть.
А Алька тем временем переночевал по старой памяти в парке на скамейке, встал пораньше, чтобы как можно скорее добраться до окраины города, а там почти пять часов безуспешно пытался поймать попутку. Большинство, увидев голосующего мальчишку, не останавливались. Кое-кто притормаживал, но услышав робкое бормотание: «Мне до Зоны», крутили пальцем у виска и быстро уезжали. В конце концов один хмурый водитель грузовика пожалел уставшего мальчишку, но сразу предупредил, что довезёт только до поворота на Весёлое, а там пусть пассажир топает пешком. «Не по пути мне потом. Да и рентгены лишние хватать не намерен». Но Альку и это устраивало. Вот так он и оказался на полузаброшенной колее в сырых осенних сумерках.
Вынырнув из воспоминаний, мальчик остановился, огляделся и поёжился – из туч сыпал мелкий противный дождь и, судя по мокрой куртке, уже давно. Темнота сгустилась так, что разглядеть можно было лишь ближайшие к дороге деревья, а дальше всё сливалось в одну чёрную массу. Но впереди светились огоньки, время от времени слышались голоса, иногда хлопала дверь. Приглядевшись, Алька заметил на фоне неба силуэты крыш. До домов было метров сто, не больше. Алька понял, что это ещё не Зона – в неё нужно было проходить, минуя КПП, или лихо преодолевая заборы из густо переплетённой колючей проволоки. Но он добрался до преддверия Зоны – таинственного Приграничья.
