Марина облокотилась на стол и сжала голову руками. Я, наоборот, встал и начал мерить шагами пёстрый палас на полу. А потом зачем-то открыл дверь в комнату Дениса, словно он мог сейчас выскочить из-за спинки кровати и радостно воскликнуть:
- А здорово я вас разыграл!
Разумеется, никто ниоткуда не выпрыгнул. Фонарь у окна освещал книги и тетради, небрежно сдвинутые на край стола, старенькое покрывало на кровати, магнитофон, выставивший антенну, как одинокий ус, пару гантелей в углу. Я шагнул назад и уже хотел было закрыть дверь, но тут мне показалось, что беспорядок на столе какой-то не совсем обычный. Почему всё сдвинуто в один угол, зачем освобождена середина? Я щёлкнул выключателем и подошёл к столу. В центре его лежал незаклееный и неподписанный конверт. У нас в семье никто не читает чужих писем, дневников и блокнотов, но что-то подсказало мне, что содержимое конверта адресовано нам.
- Марина, - позвал я негромко.
В зале упал резко отодвинутый стул, и Марина вбежала в комнату. Увидев у меня в руках конверт, она прижала руки к груди и с надеждой прошептала:
- Что? Что там? Ты смотрел?
Не отвечая, я вытащил листок, исписанный аккуратным Динькиным почерком и начал читать вслух:
- Дорогие мама и папа (ну прямо дядя Фёдор из Простоквашино)! Надеюсь, сейчас ещё вечер, и вы не успели начать волноваться за меня (м-да, сын лучшего мнения о родителях, был уверен, что мы спохватимся раньше). Да, я сегодня утром навыдумывал всякую всячину, чтобы вы дольше не искали меня. Со школой всё нормально, оценки нам уже выставили, последние два дня ни на что не влияют и не считаются. А в каникулы убежать сложнее – сложнее придумать повод надолго уйти из дома. Я всё продумал (вот паразит, он ещё и продумал всё!). Только вот деньги на билет взял без спросу и папину старую форму. Но она же старая, он в ней картошку копал!
Я прервался и посмотрел поверх письма на Марину. В голове завозились кое-какие подозрения. Я смутно начал догадываться, куда понесло моего драгоценного сына. Марина дёрнула меня за рукав:
- Да читай же дальше, не тяни.
- Приеду, наверное, через месяц, - послушно продолжил я, - Деньги все верну до копеечки. Но уехал я просто ради приключений. А то у папы вон какая жизнь, а у меня всё одно и тоже: школа, баскетбол, лёгкая атлетика. Нормально, но скучно. Куда я поехал, папа, наверное, уже понял. Конечно, в Зону. А то у нас в классе мне все пацаны завидуют, что у меня папа-сталкер. а я ничего толком не знаю. Ты почти и не рассказывал о Зоне, вот сам всё и выясню. А телефон специально на шкафу оставил, чтобы вы меня не нашли. Не волнуйтесь, всё будет хорошо. Целую. Ваш сын.
Я закончил читать, опять взглянул на Марину и подивился произошедшим с ней переменам. Бледная, измученная ужасом женщина превратилась в покрасневшую от гнева фурию.
- Это всё ты! – закричала она, - Твои романтические бредни о тяжёлых суровых буднях, твоё настоящее мужское воспитание!
Я слушал молча, но не потому, что признавал за собой какую-нибудь вину. Просто привык видеть самые разные проявления чувств и знал, что в данном случае лучше не спорить.
Вскоре Марина перестала кричать, села на Денискину кровать, закрыла лицо руками и расплакалась. Я гладил её по волосам и приговаривал, что ничего страшного не произошло. Мальчишку, шляющегося без взрослых, очень скоро поймают, и увидим мы его на днях, может быть, уже завтра, а не через месяц.
- Так ищи! – нервно воскликнула Марина, - Ищи, не стой, как пень! У тебя такая организация, такие связи!
А что мои связи? Я же не УВД, искать умею только тех, кто попал под завал, уплыл на льдине или заблудился в тайге. Главное отличие не в системе поиска, а в том, что мои подопечные всегда очень хотят, чтобы их нашли, и стараются помочь, подать сигнал. А мой сын как раз этого не хочет, даже телефон на шкаф зашвырнул.
Я шумно вздохнул. Нет, мои друзья и связи здесь не помогут. Найти Дениску сможет только тот, кто сам прекрасно ориентируется в вывернутом мире Зоны, то есть, бывший сталкер. Я набрал номер моего непосредственного начальника и кратко описал ситуацию. Но нам по штату положено понимать сё с полуслова, поэтому он раздумывал всего несколько секунд и велел:
