Следующие пять минут на корабле молчали и прислушивались уже все, но кроме Кирилла никто так ничего не услышал.
- Знаете, молодой человек, вам вчера ночью надо было спать побольше. Вот пошли бы к себе в каюту сразу как сменились, не мерещилось бы сейчас черт знает что, — начал было отчитывать подчиненного командир крейсера.
- Минутку. У вас, если не ошибаюсь, в детстве учителя были и по живописи и по музыке, не так ли? — непонятно к чему вдруг начал Руднев.
- Так точно, товарищ контр адмирал, — растеряно ответил Кирилл, не понимая, к чему адмирал припомнил его детское индивидуальное образование, и внезапно добавил, — еще пару раз, кстати, грохнуло.
- И что вам ваши учителя по музыке говорили о вашем слухе?
- Ну… Кажется, мсье Ле Грон что–то говорил об абсолютном слухе. Помнится, тогда проверяли музыкальный слух у сеcтры, а я закапризничал, мне было то 5 лет, мол тоже хочу. Ну и мне тоже дали «постучать по клавишам», чем бы дите не тешилось, в результате проверяли меня потом полчаса, против сестринских пяти минут… А что? — смущенно, что ему ранее было не свойственно ответил Рудневу Кирилл, выплывая из череды детских воспоминаний.
- Курс на зюйд, ход — самый полный! Всем расчетам по орудиям! Хотя это и преждевременно, пусть сначала доужинают, — разразился адмирал серий резких и четких команд. После этого он наклонился к амбршоту, ведущему в машинное отделение, и проорал, — Эй там, в потрохах «Варяга»! Лейков, это я к вам обращаюсь. Если «Варяг» через час не даст свои проектные 24 узла, то вам останется в жизни один выбор — между петлей на рее и доской на борту[2]! Пора отрабатывать оказанное вам высокое доверие!
- Ну что же, господа–товарищи, проверим, прав ли был мсье Ле Грон, — обратился Руднев к соседям по мостику, шокированным его обращением к ни в чем вроде бы не провинившемуся Лейкову, главному механику крейсера, — Если там, за горизонтом, кто–то в кого–то стреляет, то это наверняка наши с японцами перестреливаются. А до темноты нам только полным ходом можно успеть подойти на расстояние выстрела… Да, уважаемый Вениамин Васильевич, простите ради бога, что–то я тут у вас раскомандовался.
Отойдя к поручням на левом крыле мостика, Руднев закурил и, мысленно укоряя себя за срыв на глазах подчиненных, снова вспомнил позавчерашний ночной разговор с неизвестным, вселившимся в черепушку механика «Варяга». Тогда все пошло наперекосяк с самого начала: его рука дрогнула, и стакан, пролетев мимо открывшейся двери, разбился о стальную стену каюты. Но вот прозвучавшая в ответ фраза…
- Простите ради бога, я, кажется, опять что–то уронил!
- Я сейчас тебя самого уроню, гнида, — пробормотал Руднев, сдержав однако палец на спусковом крючке браунинга, — Что? Опять решили попытаться «исправить ситуацию», пристрелив меня?
- Да что вы, ни в коем случае, я наоборот считаю, что вы являетесь фиксирующим фактором новой инвариантности течения истории, и ваша ликвидация приведет к набору неконтролируемых флуктуаций, наложение которых на уже имеющееся возмущение темпорального по… — зачастивший с пулеметной скоростью пришелец был прерван щелчком взводимого курка.
- Ты мне зубы не заговаривай! Кто сюда Балка отправил с поручением меня за борт отправить? Ликвидация, блин… Вот сейчас с полным правом тебя ликвидирую, и пойду досыпать, с чистой совестью. Ты вообще — о чем думал, когда сюда сунулся на МОЙ корабль, после того как МЕНЯ сюда из моего мира отправил? Не спросясь, между прочим. Да я тебя только за это выведу в чистое поле, прислоню лицом к гладкой стенке и пущу пулю в лоб! Хоть представься напоследок что ли.
- Фридлендер Владимир Александрович. Но насчет посылки нашего куратора в тело Балка, вы кардинально не правы, его инструктировал мой коллега, профессор Зеленской. А я…
- Ага, а ты тут совершенно не причем. Вот скажи мне, а на кой ты мне за спиной сдался? Мало того, что ты у меня уже лет 15 — 20 жизни украл, когда в более старое тело пересадил… Так в любой момент можешь захотеть «проверить новую теорию» и чисто из научного любопытства меня вообще порешить. Чего такого ты, живой, можешь хорошего сделать, чтоб мне имело смысл пойти на риск и тебя сейчас не пристрелить? Был бы ты поумнее, господин Фрилансер, сидел бы тихо в своем Лейкове, и жить бы тебе да жить, спокойно.
