Донецк, как и столица испанского анклава, стоит не на самой магистрали, а в стороне, у нас будет фора… Только я обрадовался, как суровая действительность нас наказала. Всегда знал – не обмусоливай возможное нехорошее! Определился с опасностями, выработал противодействие – и пусть они спят дальше, не буди! Сканер неожиданно схватил новые переговоры, уже без скремблера, на греческом языке.
– «Воздух», внимание! Греки сигналят испанцам.
– Откуда знаешь, что именно им, греческий знаешь?
– Прямо сказали, они простые ребята, про Мадрид что-то говорят.
– Рахмат, что не западенцам…
– Что ты, рахматический рахмат! Гоним. На подходе пропустите нас вперед, пусть отвлекутся на птичку.
Ну и переговоры в эфире у русских сталкеров, Вотяков в обмороке! Сущий бардак, а не дисциплина радиообмена. Все равно никто не разберет.
– Принял.
Этот путь имеет свои плюсы. Донецк, по рассказам, вообще спрятан в лесу, с дороги не видно. А я уже никому не верю, отныне до самого Березового – все враги, кто на пути встанет или следом погонится.
Спуск закончился. Долина вокруг утопала в зелени низких лесов, дальше переходящих в матерый заповедный лес. Посредине большой поляны, в паре сотен метров от дороги, в окружении, приютился небольшой бревенчатый дом красноватого цвета, словно элитная турбаза, обрамленная каре из высоких кипарисов. Верхушки слабо шевелились под ветерком. Зачетное место, хозяину можно позавидовать.
Я остановился. Небольшое квадратное строение стояло посреди садика. Краска на ставнях побелела от солнца. В саду с живой изгородью разбиты клумбы, оконтуренные белыми камнями. А вот за цветочками надо бы присматривать, травкой заросли твои маргаритки, хозяин! Над балконом фасада, закрывая его тенью, раскинулась яблоня.
Здесь летний воздух теплей, чем в районе Семерки, пропитан ароматом свежих цветов и почему-то сена. Мне сразу захотелось пожить в таком. Пару недель. Нет, одну, больше не смогу – с тоски скисну.
Чтобы спокойно жить в такой автономке, надо что-то собой представлять, хозяин оазиса либо отставной военный чиновник из Мадрида, которого никто не хочет трогать, либо здешний крестный отец, который сам трогает всех так, что не успевают отмахиваться. В городе хозяева таверн приглашают его на чашечку кофе как дорогого гостя, к почетному столику под деревом у декоративного прудика. Полицейские, владельцы лавок, мастеровые и рыбаки приветливо здороваются, мужики приподнимают шляпу. «Это сеньор Маркес!» – говорят они детям и тепло, а некоторые и преданно, улыбаются. Его действительно уважают: за своеобразную честность, умение разруливать, решительность и бесстрашие.
А вот и сам! Седой пожилой мужик в синем комбинезоне спустился с крыльца, посмотрел на вертолет из-под ладони, коснулся рукой закрытой кобуры на поясе и почти сразу же сел на скамейку, закинув ногу за ногу. Только чипсов не хватает!
– Преследования нет, – опять доложила боевая подруга. Молодец!
Заложив очередной крен, Жан облетел здание по широкому кругу. Дверь приоткрыта, вижу Сомова с пулеметом в руках. «Суоми» тоже у них. И целая куча пистолетов.
Владелец особняка ничуть не смутился, не вставая, приветственно помахал рукой и только потом обратил внимание на быстро удирающий джип.
– В дом не пошел, не доложит, – раздался голос за спиной.
Господи, неужели все получается! Теперь надо пройти мимо испанской крепости, а уж там мы припустим, не думаю, что испанцы будут предупреждать донецких. И останется чертов Львов, который надо проскочить по главной дороге, по которой, как выясняется, на ярмарку в Канони украинцы не ездят. Западенцы нас будут ждать, к бабке не ходи.
– Ракета над особняком, сигнал красного цвета! – крикнула Нора.
Эх, дедушка, дедушка, какая же ты сволочь.
Не сидится тебе спокойно на завалинке, не жрется старому хрену чипсов солененьких… Да нет, все понятно, мы здесь чужие. А местные, как бы они эпизодически ни лаялись, давно отработали все мыслимые варианты симбиоза.
Испанская цитадель показалась неожиданно, из-за слепого поворота.
Пш-ш-ш…
– Командир, солидно смотрится, большая крепость!
Опять подумалось, что в Мадриде мы так и не побывали. Вот и сейчас не время, проклятие какое-то.
