- Черт его знает, как оно получилось... Самолетов было, как на ярмарке. Все смешалось. Бросился к одному - не семнадцатый, к другому - чужой, ну, думаю, третий - уж наверняка твой... Это и подвело под монастырь. Как полоснул меня "мессер" - стрелки на приборной доске запрыгали, в глазах замелькало. Нырнул к земле, и, как видишь, она спасла...
Мне было ясно, что Остапченко, попав в сложное положение, не растерялся, не потерял чувства уверенности в себе. Я посочувствовал ему, но все же напомнил о железном законе для ведомого - держаться ведущего. Мой напарник на глазах сник. Мне стало жаль товарища, только что пережившего немалое потрясение.
- Так, говоришь, земля выручила? - уже другим тоном спросил я. - Это точно. И удивительного здесь ничего нет. Ведь над твоей родной Украиной летаем!..
В дни наступления на аэродроме никогда не собирались все самолеты полка сразу. Дело в том, что над нашим аэродромом то и дело проходили группы "петляковых", "ильюшиных", которых нам поручалось сопровождать к цели.
Однажды мы сопровождали большую группу бомбардировщиков, летевших на выполнение боевого задания в район крупной железнодорожной станции Амвросиевка. Только миновали линию фронта, как Евгений Дранищев сообщил ведущему, что мотор его самолета парит: по-видимому, что-то случилось с системой водяного охлаждения.
Действительно, за "коброй" Дранищева тянулась белая полоса распыленной воды или пара. Его самолет начал отставать.
Ведущий передал по радио:
- Возвращайся домой. Лейтенант Костырко, сопровождайте командира звена на аэродром!
Если бы даже не прозвучала такая команда, Николай Костырко никогда не оставил бы своего лучшего друга, да к тому же над оккупированной территорией. И два истребителя, отделившись от группы, быстро пропали из поля зрения...
Мы довели "петляковых" до цели, завязали бой с "мессершмиттами", и наши бомбардировщики успешно выполнили задание. На обратном маршруте мы шли на незначительной высоте, осматривая небо, наземные ориентиры и все, что попадалось на пути. Делать это нас заставляла мысль о Жене Дранищеве отличном летчике, верном товарище, всеобщем любимце полка.
Оставив самолеты в капонирах, мы заспешили на КП, надеясь узнать о благополучном возвращении двух неразлучных друзей. Но здесь о Дранищеве и Костырко ничего не было известно. Мы просто остолбенели: "Как? Куда они могли деться?"
Ответа на этот вопрос нет и по сей день... То, что случилось с ребятами, так и осталось загадкой. Может, один из самолетов, теряя высоту, совершил посадку в поле, а рядом приземлился второй? Может, оба потерпели катастрофу? Может, на них напали "мессершмитты"?..
Без вести пропавшие... Так числились в документах после этого несчастного случая Женя Дранищев и Коля Костырко... Так мы говорим о них и сейчас, спустя тридцать лет... А порою мне кажется, что мои дорогие однополчане - и поныне в полете. Для офицеров и солдат нашего полка Дранищев и Костырко навсегда остались жизнерадостными, мужественными юношами, какими были почти все мы в ту пору.
Не погостил Женя Дранищев в родных Шахтах, не возвратился Коля Костырко на любимую свою Украину. Не осталось даже могил этих мужественных офицеров. Но навеки живет в сердцах ветеранов 9-го гвардейского светлая память об этих двух юношах - русском и украинце, преданно любивших свою Отчизну и отдавших в борьбе за ее счастье свою молодую жизнь...
23 августа блестящей победой советских войск завершилась Курская битва. Одновременно был освобожден Харьков.
Маршруты наших постоянных полетов уже протянулись к самым дальним городам Донбасса. В связи с этим в последних числах августа полк перебазировался на аэродром вблизи села Павловка, километрах в двадцати от Гуково.
Наши потери значительно отразились на боеспособности полка. Прошел слух, что нас пошлют в тыл на пополнение личным составом и материальной частью. Но обстоятельства сложились иначе: в полк прибыла большая группа летчиков, а через несколько дней специальные перегонщики пригнали на наш аэродром партию "аэрокобр".
- И где вы их только берете? - спросил кто-то перегонщиков.
