Ещё не отгремело сражение, как отряды Вольных гильдий начали возвращаться к Дубно. Несколько гильдий намеревалось захватить город и свергнуть ненавистный режим консулов. К сожалению, кто-то успел предупредить о предательстве и запер ворота. Начинать штурм каменной твердыни, да ещё и имея за спиной разбитую армию, не имело смысла. Отряды солдат расходились, и только гильдия Пылающего меча решила закрепиться на земле и захватить один из пограничных замков.
– Король с нами, – объяснил Мардух собратьям. – Мы выполнили заказ. Но сейчас, пока не утрясётся буря, нам лучше переждать в надёжном укрытии. Можно рассеяться как другие, но, сейчас, когда мы имеем дурную славу, нас выловят поодиночке!
Марий, оказавшийся пленником Лиры, вынужден был следовать за отрядом. Он плёлся в хвосте, под недоверчивые взгляды воинов.
– Можно было просто завести собачку! – заржал Тобиас.
Гильдия состояла из нескольких десятков мастеров, собирающихся вместе только на посвящение новых членов и выборы. В отличие от Диких кланов, тяготеющих к доминированию в одной местности, мастера были индивидуалистами и рассеялись по всему Поморью. Ректор Мардух собрал гильдию только под нажимом верховного консула Лиги. Посягать на вольности, а тем более угрожать, было для Манфреда огромной ошибкой, поэтому при первой же возможности Пылающий меч, как и другие гильдии, переметнулся на сторону короля.
– Сейчас будет потеха, – заявила Лира. – Будем брать Рамменау!
– Что это такое? – спросил Марий.
– Замок одного из пособников консула. Нам нужна база. Я слышала ты рыцарь. Дай клятву, что не сбежишь, пока мы заняты. Я, конечно, могу обездвижить, но вряд ли это будет приятно.
– У меня нет выбора, клянусь!
Рамменау оказался полуразрушенным замком с осыпающимися стенами и заросшим сухим рвом. Над ним развивалась давно не стираная тряпка с выцветшим гербом одного из местных дворян. Барбакан ещё сохранял целостность, но несколько башен почти осыпались, а стены покрыли глубокие трещины.
– Это точно надёжно укрытие? – спросил Оливер. Замок больше походил на заброшенные руины.
– Двадцать штурмов – ни одного поражения, – подтвердил Мардух. – На вид он жалок, но сложен из камня. Чуть подлатаем стены и сможем держаться целую вечность.
Больше всего Мария поражала не уверенность ректора, а то, что такой диковатый великан вообще может разговаривать. Внешность всегда обманчива.
Штурм он наблюдал из кустов. Со стороны были видны только несколько теней, лезущих по стенкам. Большая часть воинов перебралась к воротам. Марий впервые видел настоящее колдовство: фигурки налётчиков просвечивались на солнце, стали почти невидимы. Через мгновение он услышал скрип цепей. Поднялась решётка.
Никто не успел поднять тревогу. Весь гарнизон из десятка стражников и слуг был уничтожен. Пленных не брали, Марий подозревал, что он первый за всю историю гильдии. Зато теперь он находился в относительной безопасности и мог наблюдать за этими странными людьми.
На следующий день под стенами Рамменау оказалось всё королевское войско. Марий болтался по поручениям Лиры – разносил вещи, помогал латать трещины и разбирал завалы в коридорах. Он был на парапете, когда увидел конников. В голове всплыло прошедшее сражение. Рыцари уничтожили весь полк. Все погибли, и даже Урман, болван, идеалист, но всё же единственный друг.
– Этот замок незаконно захвачен! – передал герольд. – Железный король требует немедленной сдачи!
На стены высыпали почти все члены гильдии. Одни натягивали луки, другие готовились к магическим атакам. Ректор ответил первым:
– Мы выполнили уговор! Король осмелился нас предать?
Мардух начал выходить из себя. Красные руки вцепились в каменный зубец.
– Тише, червь! Ты говоришь с послом! – Марий заметил, что зубец рядом с ректором заходил ходуном из стороны в сторону. – Вы, грязные наёмники, напали на замок подданного Великой Жечи! Открывайте ворота! Пока, нам нужно только…
Отломанный кусок камня рухнул в высоты и размазал герольда. Всадники брызнули в сторону.
– Жрите! – заревел Мардух. Во всадников полетели стрелы и ветвистые ослепительные молнии. Марий зажал голову руками и юркнул в укрытие. Происходящее нравилось всё меньше и меньше.
