— Очень прошу, — сказал он, — пусть машина через четверть часа стоит во дворе.
— Хорошо. А в Берн за нею я пошлю Жоржа.
Михаилу было все равно, кого пошлют в Берн. Он распрощался с хозяином.
Спустившись в бар, Михаил увидел у стойки худощавого шпика — он расплачивался за сигареты — и отметил про себя: значит, тут организована прочная блокада. Судя по всему, Брокману ее не прорвать.
Он выпил рюмку дорогого коньяку. Бармен относился к Михаилу с большим почтением, ибо клиент, пьющий такой коньяк, достоин всяческого почтения. Михаил не смотрел на шпика, но чувствовал на себе его взгляд. По идее, которая уже окончательно созрела у Михаила, ему надо было вступить в контакт со шпиками, но чутье подсказывало не торопить событий. Они могли сами проявить инициативу, это было бы лучше…
В коридоре с витражами, которые так понравились Михаилу, он услышал за спиной частые шаги и обрадовался.
Шпик догнал его у входа в холл.
— Простите, на два слова. — Шпик говорил по-французски, голосок у него был тонкий, нежный.
— В чем дело? — Михаил остановился.
— Вы друг Карла Брокмана? — Он перешел на шепот, но Михаил не собирался с ним перешептываться и сказал громко:
— Мы вместе сюда приехали.
— Это я знаю, — прошептал Шпик. — Говорите, пожалуйста, тише, там портье.
Михаил понизил голос, но ответил грубо:
— Не о чем мне с вами разговаривать.
Худощавый, который был ниже Михаила на полголовы, тронул его мизинцем за плечо.
— Еще два слова.
Михаил брезгливо дернул плечом, отступил на шаг.
— Поменьше болтайте. Мне некогда.
— Я вам советую: не сопровождайте Брокмана. Пусть он гуляет один.
Михаил смерил его презрительным взглядом, но стоявший перед ним субъект не обращал внимания на такие мелочи.
— Я передам ваши слова Брокману, — пообещал Михаил.
— Это меня не волнует, — быстро прошептал шпик.
Михаил отметил, что у шпика есть свое достоинство.
— А если я позвоню сейчас в полицию?
Шпик ответил не раздумывая:
— Не советую. Зачем вам ввязываться не в свое дело! Лишние хлопоты.
Спасибо хоть за то, что они не собираются сваливать вину за готовящееся убийство на него, Михаила. Он спросил:
— Что вы мне еще посоветуете?
— Если серьезно, то лучше отсюда уехать. На что он вам? Вы же не друзья.
— Откуда вы все так хорошо знаете?
— Мы много чего знаем.
Момент был подходящий, и Михаил приступил к выполнению своего плана.
— Услуга за услугу, — сказал он уже миролюбиво. — У меня к вам будет одна просьба. Но давайте пройдем в бар, если вы не против.
Худощавый улыбнулся.
— Такой разговор мне нравится больше.
В совершенно безлюдном зале они сели за столик в углу.
— Закажем чего-нибудь? — предложил Михаил.
— Нет, я на работе не пью.
— Разумно. Познакомимся?
— Друзья зовут меня Чарли.
— Я Мишель.
— Очень приятно. Так о чем мы будем говорить?
— Вы сказали, что находитесь сейчас на работе.
— Так оно и есть.
— Но вы ведь не государственный служащий.
Все это произносилось так, будто двое приятелей перебрасывались репликами от нечего делать, только чтобы скоротать время. При последнем замечании Михаила Чарли хихикнул.
— Это уж точно, не государственный.
— Значит, вы работаете на частное лицо.
— Вы как по бумажке читаете.
Михаил давно усвоил, что простота и убедительность подобных построений действуют на большинство людей располагающе. Разглядев своего собеседника поближе, он понял, что тот умом не блещет. Можно было брать вожжи в свои руки.
— В этой бумажке есть имя вашего хозяина.
Против ожидания Чарли не удивился. Он, оказывается, тоже умел рассуждать просто, на что и надеялся Михаил, пуская свой пробный шар. Чарли сказал:
— Ясно, Брокман трепался.
Михаил пошел в открытую:
— Где сейчас Алоиз?
— А вам-то что?
Михаил сделался серьезным.
— Как вы думаете, Чарли, для чего я торчу тут с Брокманом?
— Это не мое дело.
— Мне нужно найти Алоиза, а Брокман не знает даже его теперешней фамилии.
Чарли немного растерялся от такого неожиданного поворота.
— Что-то не пойму… Вы знакомы с Алоизом?
— Был знаком лет двадцать пять назад, а потом потерял из виду.
На лице Чарли растерянность сменилась выражением, которое можно было прочитать так: «А что мы будем с этого иметь?» Но он хранил молчание, и Михаил открыл все свои карты.
