«Ватсон! А Вы не кушали ещё пельмешки из «Ясеня»?
…
— Ясен пень, ясен пень!..»
рекламная служба «Русского радио»
В которой рассказывается о нравах жителей далёкого захолустья во времена приватизации госимущества, о ежедневной рутинной работе участкового инспектора Вислоухова, а также о некоторых секретах ведения милицейской документации, связанной с регистраций обращений граждан, и ещё о том, что любое преступление раскрывается, если на этом настаивает вышестоящее руководство.
На службу участковый инспектор Вислоухов приходил не в настроении. Стол о трех ножках, шаткий диван и четыре ободранных стула стояли у него в кабинете. Едва зажигал он свет, словно нарушители общественного порядка, разбегались по разным углам комнаты тараканы. Желчно посмаркиваясь, разбирал капитан нахлынувшие за неделю жалобы на беспорядки, произошедшие в его районе. Крутые пацаны скупили лучший кинотеатр города, все служебные помещения они переоборудовали в пивные — и гудели день и ночь непутёвые прихожане в роскошных стенах «совкового храма». Водочка и вино, игровые автоматы, женщины, наконец, заманивали уставшую публику оторваться от повседневных забот — «оттопыриться». Перепившая орава мочилась, где могла, и вырастали на глазах у граждан в самом центре города жёлтые наледи — цоколь вчерашнего дома культуры покрылся декоративной шубой органического происхождения. Не успевала она полностью растаять днем во время оттепели вместе с новым, выпадающим снегом — вот и воняло на весь квартал.
Визжали сварливые дамы. Требовали денег на опохмел за оказанные любовью услуги. Их выбрасывали за волосы на мороз, швыряли им вслед одежду и рубли. Смеялись — как раскосмаченные и помятые ползали они на корячках по льду, торопливо собирая свое барахло, и, ругая «спонсоров», удалялись, на ходу поправляя прически и пальто. По «фене ботая», «рамсила» молодежь. Прогуливая школу, взрослели отроки в дыму питейных заведений; а вечерами пожилые «стахановцы», стараясь перекричать друг друга, зычно делились производственным опытом. Ночью же темной, когда уже заплетались их ноги и нечленораздельные речи превращались в членораздельный лай, случалось, что у пьяниц снимали шапки и отбирали деньги, добытые неимоверным трудом на металлургическом комбинате. Окровавленная жертва долго ещё в истерике билась на льду, как рыба — рыдала, пока врачи скорой помощи не увозили её в приёмную покоя городской травматологии.
В подъезде соседнего дома какие-то мерзавцы «оштукатурили» поносом дверь квартиры Мирзоевых. Супруга большого предпринимателя была женщиной деловой и сильной. Много лет уже своего нетрезвого мужа носила она, с виду хрупкая, на спине от места его презентаций и до кровати, не спала — щупала у него пульс и колола ему дибазол с папаверином. Возмущённая Светлана Михайловна пришла на приём к участковому. Она свирепо вращала глазами, чувствуя себя оскорблённой хулиганскими выходками сограждан.
— Позвонили наглецы во втором часу ночи и попросили бумажку, чтобы вытереть… сами вы знаете что… Смотрят осоловелыми глазами, а срам-то наружу торчит… «Дай, старуха, газетку», — и ржут, как лошади во время свадьбы.
— Вы пишите как было, Светлана Михайловна. Приметы бесстыдников. Во что они одеты и обуты, — соблюдая технологию сыска, вел опрос капитан.
— Пивную открыли, а туалет забыли сделать. Дерутся они и гадят под окнами. Отработанные презервативы по всему кварталу разбросаны.
— Забудется, — Вислоухов зевнул в ладонь и подумал, — я приглашу оперативников, они, наезжая, нагонят шухер, а там у народа и деньги кончатся — какая ни на есть, а передышка… Слава богу, что мало платят и что не вовремя расчет.
— А в прошлый раз валерьянки налили под дверь — кошки грызли бетон и орали на весь квартал — дрались. Собака в квартире все обои ободрала, охрипла, слюною прихожую вымазала, выла — не подступись и о стены в истерике билась — дрожали стены!..
