– А это твоя благодетельница, – Деймон кивнул в сторону парящей Елены, привязанной с помощью,… непостижимо, но факт,…с помощью веревки для сушки белья. – Всего лишь немного ниже, чем ангелы, увенчанная честью и славой, – заметил старший Сальваторе, не в силах сдержать себя, когда взглянул на девушку. Елена действительно была такой яркой, что смотреть на нее, с Силой направленной в глаза, было равнозначно взгляду, устремленному прямо к дневному светилу.
– Кажется, она тоже запамятовала, как нужно скрываться; она сияет как звезда по имени Солнце.
– Она не умеет лгать, Деймон, – было ясно, что гнев Стефана неуклонно возрастал. – А сейчас скажи мне, что вокруг происходит и что ты сделал с Бонни.
Импульсивный ответ: «Ничего. Почему ты считаешь, что я должен был?» был почти непреодолим… почти. Однако Деймон стоял лицом к лицу с совершенно другим Стефаном, которого прежде никогда не видел. «Это не тот маленький братец, которого ты знал и любил втаптывать в грязь», – подсказал ему голос логики, и он внял ему.
– Двое других лююю-дей, – сказал Деймон, растягивая слово до самой неприличной длины, – в своей машине. И, – вдруг добродетельно произнес он, – я забрал Бонни в твою берлогу.
Стефан стоял рядом с машиной, на идеальном расстоянии, чтобы осмотреть свисающую руку Бонни. Следы от уколов превратились в кровавые мазки там, где он прикоснулся к ним, и Стефан с ужасом осмотрел свои пальцы. Но он продолжал повторять эксперимент. Скоро Деймон начал бы пускать слюни – весьма недостойное поведение, которого тому хотелось бы избежать.
Однако, вместо этого, Деймон сконцентрировал внимание на близлежащем астрономическом явлении.
Полная луна, не слишком высокая, белая и чистая, как снег. И Елена, парящая перед ней, на которой была надета старомодная ночная рубашка с высоким воротничком… и вряд ли что-то еще. Пока он смотрел на нее, не применяя Силу для различения ауры, он мог рассматривать ее как девушку, а не как ангела в центре ослепляющего свечения.
Деймон вскинул голову для лучшего обзора ее силуэта. Да, это определенно был правильный наряд для нее, и ей всегда следует стоять в лучах сверкающих огней. Если он…
Удар.
Он отлетел назад и ударился в дерево, тут же пытаясь выяснить, не стукнулась ли Бонни,… она могла разбиться. На мгновение потрясенный, он воспарил, но тут же резко оказался на земле.
Стефан был на нем.
– Ты, – несколько невнятно произнес Деймон сквозь кровь во рту, – был непослушным мальчиком, мальчик.
– Она заставила меня. В буквальном смысле. Я думал, она умрет, если я не возьму у нее немного крови, ее аура была непомерной! А сейчас ты расскажешь мне, что случилось с Бонни…
– Значит, ты пил нее кровь, несмотря на свое неослабевающее героическое сопротивление…
Удар.
Это новое дерево пахло смолой. «Я никогда особо не горел желанием ознакомиться с внутренним миром деревьев», – подумал Деймон, выплюнув глоток крови. – «Даже будучи вороном я использую их только лишь по необходимости».
Стефану как-то удалось схватить Бонни в воздухе, пока Деймон совершал этот полет. Теперь Стефан был очень быстрым. Невероятно быстрым. Благодаря феномену Елены.
– Ну, теперь у тебя появились подержанные идеи о том, на что похожа кровь Елены. – И Стефан слышал сокровенные мысли брата. Обычно Деймон всегда был готов ввязаться в драку, но прямо сейчас он почти слышал рыдания Елены над ее смертными друзьями, и что-то внутри него почувствовало невероятную усталость. Глубокую старость,… столетнюю,… и очень большую усталость.
Но что касается вопроса, что ж, да. Елена все еще бесцельно подпрыгивала в воздухе, словно качаясь на волнах, иногда вытянувшись, а иногда свернувшись клубочком, как котенок. Ее кровь была словно ракетное топливо для вампира, по сравнению с неэтилированным бензином в большинстве девушек.
А Стефан хотел драться. И даже не пытался это скрывать.
«Я был прав», – подумал Деймон, – «для вампиров жажда дебоша сильнее, чем любое другое желание, даже сильнее жажды крови или, в случае Стефана, сильнее заботы о его… как там это слово? Ах, да. Друзьях».
Однако сейчас Деймон старался избежать потасовки, пытаясь перечислить свои активы, которых насчитал немного, поскольку Стефан все еще прижимал его к земле. Мышление. Речь. Склонность к грязным разборкам, которую Стефан просто никак не мог понять. Логика. Инстинктивная способность находить прорехи в броне противника… (!)
