Возвращение на Ордынку - страница 7

Шрифт
Интервал

стр.

— В двадцатом веке, — сказала мне Мария Сергеевна, — после того, что сделали в нашей стране с духовенством, это вовсе неуместно.

И еще один свой разговор с М. Петровых я запомнил. Мы обсуждали только что вышедшие из печати воспоминания об Ахматовой, которые написала М. И. Алигер. Там есть некая пространная казенно-патриотическая речь, которую будто бы произнесла Анна Андреевна в присутствии мемуаристки.

— Миша, — сказала мне Мария Сергеевна, — мы с вами оба знали Ахматову. Она не имела обыкновения изъясняться монологами.

«Среда: Миша, Наташа с дочкой, Люба, Толя. У Виноградовых. 7 1/2 (Машинистка)»

(стр. 370).

В пятидесятых годах мой отец и Ахматова пользовались услугами машинистки, которая жила в одной из соседних квартир тут же — на Ордынке. Звали ее, помнится, Мария Исаевна. Работу свою она делала вполне пристойно, но был у нее известный недуг — она крепко выпивала.

И вот я вспоминаю такую историю. Ахматова отдала ей перепечатывать свой печально известный цикл «Слава миру». Там есть такие строчки:

Как будто заблудившись в нежном лете,
Бродила я вдоль липовых аллей
И увидала, как плясали дети
Под легкой сеткой молодых ветвей.
Среди деревьев этот резвый танец…

Так вот, Мария Исаевна вместо «резвый танец» напечатала — «трезвый танец». С учетом ее недуга и применительно к детям это было весьма забавно.

«ЧЕТКИ (продолжение)

Книга вышла 15 марта 1914 г. <…>

И потом еще много раз она выплывала из моря крови, и из полярного оледенения, и побывав на плахе, и украшая собой списки запрещенных изданий <…>, и представляя собою краденое добро (издание Ефрона, Берлин и Одесская контрфакция при белых (1919)…»

(стр. 376).

Помнится, я раздобыл старую книжку — «Четки» (Книгоиздательство С. Эфрон, Берлин). Было занятно стать обладателем сборника стихов Ахматовой, изданного мужем Цветаевой. И я попросил Анну Андреевну сделать на книге надпись, она взяла ручку и начертала на титульном листе:

«Милому Мише Ардову мое начало.

Анна Ахматова

30 ноября

1964

Москва».

Отдавая мне книжицу, Ахматова произнесла:

— Гонорар за это издание я не получила.

«…статья К. Чуковского — „Две России (Ахматова и Маяковский)“…»

(стр. 379).

Как мне помнится, в этой статье автор писал, что Маяковский олицетворяет Россию новую, Ахматова — старую. Анна Андреевна иногда шутила по этому поводу и говорила:

— Корней сделал меня ответственной за всю русскую историю.

Ардов на это отзывался так:

— Ну, Бирона и Распутина я вам никогда не прощу.

«Пусть я и не сон, не отрада
И меньше всего благодать…»
(стр. 381).

Наш приятель Михаил Мейлах замечательно расшифровал эти строки: самое имя «Анна» на древнееврейском языке означает «благодать».

«НАДПИСЬ НА ПОЭМЕ
И ты ко мне вернулась знаменитой,
Темно-зеленой веточкой повитой…»
(стр. 385).

Как известно, «Поэма без героя» при жизни Ахматовой так и не была полностью опубликована. Однако в списках она распространялась довольно широко. Я запомнил такой рассказ Анны Андреевны:

— Мне позвонила чтица по имени Вера Бальмонт. Она сказала: «У вас есть поэма без чего-то, я хочу это читать с эстрады».

«Полночные стихи Базилевскому и М. С. Михайлову»

(стр. 416).

Натан Григорьевич Базилевский был весьма вальяжный господин и преуспевающий драматург. Его перу принадлежала пьеса под названием «Закон Ликурга», которая шла по всей стране и приносила ему огромный доход. Это была как бы инсценировка романа Т. Драйзера «Американская трагедия», но там более сурово осуждались буржуазные порядки, и с этой целью был соответствующим образом изменен сюжет.

Мне вспоминается, как однажды Базилевский принялся расхваливать стихи Гумилева, и все бы хорошо, но он упорно называл его Николаем Семеновичем. Мы все пришли в смущение, Ахматова и бровью не повела.

В тот раз или по другому случаю Анна Андреевна рассказывала, как в Ташкенте у кого-то в гостях познакомилась с режиссером Плучеком. Он то и дело падал перед нею на колени и повторял:

— Я люблю вас, Анна Абрамовна.
«секлета Анне Гу»
(стр. 430).

Надо признаться, что Ахматова иногда, очевидно по рассеянности, делала орфографические ошибки. Я хорошо помню, как поморщился старый приятель Анны Андреевны В. М. Жирмунский, когда обнаружил в одном из ее блокнотов свою фамилию, написанную с буквой «д», — ЖирмунДский…


стр.

Похожие книги