«Дьявол» навис над маленьким судёнышком, которое рядом с кораблём пиратов выглядело совсем карликом. Рокко Мадрид перегнулся через борт и вгляделся в шкипера. Вытащив золотую монету, он кинул её рыбаку, который с удивительной ловкостью поймал деньги и стал почтительно ждать, что скажет этот грозный с виду пират.
Мадрид показал ему вторую золотую монету.
— Оставь свою рыбу при себе, амиго. Где ты её ловил? Не бойся, я тебе ничего не сделаю, хочу только узнать кое-что.
Шкипер стащил с головы старую соломенную шляпу, поклонился и, нагибаясь, не преминул попробовать золотую монету на зуб.
— Что вы хотите узнать, сеньор? Мы три дня рыбачили у острова Сен-Круа, а теперь возвращаемся в Сан-Доминго на Эспаньоле. Нелёгкая у нас жизнь, верно?
Мадрид кивнул.
— Ну ладно, насчёт твоей жизни всё ясно. А вот если хочешь заработать ещё одну монету, скажи-ка мне, не попадались ли тебе какие-нибудь корабли, пока ты рыбачил? Я ищу французский пиратский корабль «Крошку Мари».
Шкипер, прижимая к груди шляпу, снова отвесил поклон.
— Я в буквах не разбираюсь, сеньор, но мы видели один корабль. Не такой большой и красивый, как ваш, но нос круглый и, видно, что судно быстроходное. Флаг тоже, как у вас, — череп и скрещённые кости. Корабль «Братства». Это точно.
Глаза Мадрида вспыхнули:
— Это они! И где же ты видел такой корабль, амиго? Говори!
Шкипер махнул шляпой через плечо:
— Думаю, они шли к юго-восточному берегу. Может, к Понсо или к Гваяме, а может, и к Аройо, кто знает?
Мадрид в некотором недоумении провёл рукой по усам:
— Что могло там понадобиться Турону? Хм, может, он знает какое-то потайное местечко, где можно укрыться? Ну, впрочем, это я скоро выясню! — Он спрятал монету в карман, вынул палаш, направил его в сторону незадачливого шкипера и пригрозил:
— Я Эспаньолу знаю как свои пять пальцев. Если ты мне наврал, я тебя найду. Вдове не прокормить десять сирот, запомни это!
Отпустив рыбака, Мадрид повернулся к Пепе.
— Принеси карты, этими поисками я сам займусь!
Пепе бросился в капитанскую каюту и стал собирать карты, бормоча:
— Как будто он не всегда только сам всем и занимается! Но разве ему можно возражать? Кто я такой? Тупой осел!
* * *
На борту «Девонской красавицы» капитан Лисолов Тил завтракал и тоже изучал карты. Новый кок, маленький морячок по фамилии Мур, нервно переминался с ноги на ногу, наблюдая, как Тил подносит ко рту вилку с кусочком рыбы. Капитан вдруг с отвращением сморщился и, выплюнув рыбу на палубу, злобно уставился на кока:
— Чёрт бы тебя подрал! Безмозглый болван! И это ты называешь готовой рыбой, идиот?
Мур всячески старался сохранить почтительный вид и оправдаться, он отдал честь и с заметным ирландским акцентом доложил:
— Все силы приложил, ваша честь, варил не за страх, а за совесть.
— Варил! — процедил сквозь зубы Тил, словно выговаривал непристойность. — Да кто тебе сказал, что я ем варёную рыбу на завтрак? Ни слова больше! Стоять смирно! Выполняй, что тебе говорят! Убери эту грязь! И эту мерзкую рыбу убери, чтоб я её не видел! Доложи канониру, чтобы влепил тебе шесть ударов линём, да благодари свою паршивую звезду, что линём, а не кошкой! Если ты ещё хоть раз подсунешь мне варёную рыбу, я тебя самого сварю живьём на твоём камбузе! Убирайся!
После того как несчастный выскочил из каюты, Тил осушил залпом несколько бокалов мадеры и в прескверном настроении отправился на палубу. Он окликнул первого помощника:
— Эй ты! Как там, земля ещё не видна? Помощник подёргал себя за вихор.
— Пока ничего не видать, капитан! Но к утру, поди, покажется, сэр!
Тил не знал, что ему ответить:
— Ну ладно! Смотри, чтоб так и было! И мне доложи, как только завидишь землю, слышишь? — Он свирепо сунул трубу в руки первого помощника:
— Отнеси трубу вперёдсмотрящему. Пусть глядит в оба! Давай шевелись!
Он проследовал дальше, продолжая громко возмущаться:
— Надо же! Варёная рыба! Терпеть не могу эту гадость! Куда хуже, чем варёная баранина, доложу я вам! Много хуже!
Ближе к полудню вся команда «Девонской красавицы» страстно желала одного: чтобы капитан подольше не появлялся на палубе — уж больно он был раздражён. Камердинер Тила сидел на камбузе и, доедая с коком варёную рыбу, горько жаловался:
